Геннадий Карпов - Шёл я как-то раз… [Повести и рассказы]

– Эх, ружья-то нет! – воскликнул ответственный работник с портфелем.

Девочка внимательно посмотрела на него:

– Вам что, есть нечего? – и отвернулась.

Остальные же молча глядели на вальяжных красавцев, городская даже рот приоткрыла. Дед, сидящий около Среднего, горестно махнул рукой:

– Скоро последних добьють! Одне воробьи осталися уже. Ружжо хоть выкидывай.

Больше заминок в дороге не было, и к одиннадцати часам они въехали в посёлок золотодобытчиков.

Посёлочек на первый взгляд был очень симпатичен. Он извивался по узкой речной долине вверх километра на четыре, на другом склоне была врезана в гору обогатительная фабрика, от которой тянулись вниз по долине отравленные «хвосты». Кругом был сосново-елово-кедровый лес и снег, снег, снег… Его было так много, что с непривычки становилось непонятно, как тут ходят люди: глядя вверх по долине, казалось, будто всё засыпано по вторые этажи. Оказалось, что ходят нормально. Центральная улица и площадь перед райкомом партии разгребались основательно, боковые же улочки напоминали траншеи шириной в нож бульдозера со стенами двух – трёхметровой высоты, из которых отходили совсем уже узенькие траншейки к подъездам типовых двухэтажных деревянных бараков. Из всех труб валил горьковатый дымок, на стенах траншей, как на разрезах, виднелись слои сажи вперемежку со слоями белого снега. Речная долина, идущая параллельно центральной улице, была завалена помоями и человеческим калом. Такие же горы мусора виднелись и кое-где меж домов. «Ни фига себе романтика!» – Подумал Средний, заходя в первый попавшийся магазин «Смешанных товаров». Смешивать было особенно нечего. На полках лежало то же, что и в городе, конфет только побольше да чай индийский свободно, за которым он позавчера отстоял почти час. Потёртая продавщица откровенно рассматривала нового молодого человека. Он купил пару пачек чая, кило шоколадных конфет («Мишка на руднике» – отрекомендовала продавщица), пару пачек сигарет «Стюардесса» («Лучше „Стюхи“ рыбы нет»), поинтересовался, где Верхний Стан и улица Шахтёров, получил исчерпывающий ответ, далее ему было сообщено, что завтра утром в честь праздника обещали привезти пиво, апельсины и баранину. Искренне поблагодарив продавщицу за информацию, он вышел на улицу и увидел странное явление, спускающееся вниз по улице. На фоне телогреек, валенок, треухов и верхонок двигалось размалёванное существо неопределённого возраста в ярко-красной шляпке с открытыми ушами, в которых висели огромные золотые серьги. Ниже следовали такой же красный шарф, светло-серое пальто до полу с чернобурковой горжеткой до пупа и чёрные сапоги с каблуками-шпильками. Дама выглядела настолько нелепо в этом снежно-барачном интерьере, что сошла бы за местную сумасшедшую, если бы не бросающаяся в глаза дороговизна одежды. Дама глянула на Среднего и, явно польщённая его изумлённым видом, продефилировала дальше. Как ни странно, шедшие навстречу ей мужики и бабы не обращали на неё никакого внимания. «Чудеса! Надо у Толстого спросить» – Решил Средний и пошёл искать нужный адрес.

Идти пришлось довольно далеко и всё в гору. Его обогнали два вахтовых «Урала», обдав копотью На борту одного какой-то местный юморист вывел по грязи: «Не обгоняй, до слёз обидно!», на борту другого – «Вано – сексуальный маньяк». Сумка изрядно оттянула руки, но всякому путешествию приходит конец. Свернув в боковую улочку, он прошёл по траншее и, нырнув в траншейку, оказался у подъезда дома номер четырнадцать.

Друга дома не было, дверь открыла его жена Лариса. Они не виделись со свадьбы, и он её еле узнал. Маленькими габаритами она никогда не отличалась, но после рождения дочери будто решила посоревноваться с мужем – кто шире. Учитывая её рост – сто семьдесят пять, растрёпанные грязные волосы и закатанные рукава линялого халата – она стирала – зрелище было грандиозным.

– Кто приехал! – завизжала Лариска, могуче пожимая руку. – Ах, молодец! Вот мой-то будет рад. А мы уж думали, что вообще никто не приедет. Столько писем всем разослали, столько приглашений, а все домоседы стали, переженились, сволочи. Да ты проходи, раздевайся, я пока достираю. Мой-то будет только к вечеру, профком его обязал быть Дедом Морозом. Он сначала в детском саду будет детям лапшу на уши вешать, а потом ещё по домам поедет к больным ребятишкам. Ну, как добрался, как поживаешь? Рассказывай! Я сейчас чай поставлю.

Она болтала без умолку, и он еле-еле минут через десять смог задать давно мучивший вопрос: