Александр Уваров - Казино для святых [СИ]

— Без него справимся, — сказал Блинов. — И не денется он никуда. Придёт. Я эту публику знаю. Если бы он и вправду храбрился, крутизну показывал, так я бы ему и на грош не поверил бы. Вот тогда точно можно было бы сказать, что скиснет парень и сдаст в нужный… или ненужный момент всех подряд. А Толя тихо себя ведёт. Правильно себя ведёт. Стало быть, решился… Я тихариков люблю. Не подводят они. Это ведь психология, понимать надо! Я вот понимаю…

И тихим голос добавил:

— В милиции как-никак работал…

— Чего?! — испуганно произнёс Тёма. — Где?!

— Не дёргайся, — спрокойно ответил Блинов. — Давно дело было… Я теперь на вольных хлебах. Вытурили из системы, собаки лесные, на помойку вытурили.

— За что? — переведя дыхание, спросил Тёма.

— Да вот такого же пацана, тихарика такого упёртого…

Блинов зевнул.

— …Забил на допросе. До полного, так сказать, прекращения жизненных функций.

Тёма присвистнул и посмотрел искоса на Блинова.

— Не свисти!

— Да я…

— Чего косишься?

Тёма откашлялся и задал совсем уж рискованный вопрос:

— А чего именно тебя вытурили? Мало ли менты забивают…

— Под раздачу попал, — как-то неопределённо ответил Блинов. — От тела, понимаешь ли, избавился неграмотно… Ладно, дай подремать!

Тёма кивнул и, отчего-то боязливо пригнувшись, стал рассматривать внимательно освещённую оранжевыми фонарями дорогу, по которой, будто по листу китайского фонарика, скользили непрерывной чередой длинные, вытянутые, расплывающиеся, тающие тени.

Стук каблуков и гул машин слились в один монотонный, усыпляющий гул.

И вот, когда от общей чернильно-тёмной, призрачной массы отделились две тени, быстро проскользили по серой дороге и незаметно подобрались к машине, клюнувший носом Тёма видем лишь сонный дым перед глазами.

И потому появление этих двух — не заметил.

— Вечер добрый, Витя…

Блинов открыл глаза, потянулся, сладко звенул и с радостной улыбкой помахал рукой подошедшим к машине напарникам.

Тёма вздрогнул, повернул голову, и только теперь увидел тех двоих, что подошли к машине.

Эти и впрямь были из породы теней.

Мужички низкорослые, в одинаковых тёмных, помятых и растянутых на коленях брюках, в одинаковых чёрных кожаных куртках. И рубашки были почти одинокавые: светло-бежевые.

Разве что на одном из мужичков рубашка была чуть поярче, и, вроде бы, немного новее.

Или, может, только что из стирки?

Тёме поначалу (видно, со сна) показалось, что и лица у них одинаковые.

«Близнецы, что ли?»

Но, приглядевшись чуть повнимательнее, понял он, что лица у них всё-таки разные. Один, кажется, был постарше. Лицо в морщинах, в тёмных волосах проглядывала местами седина. Нос по-боксёрски приплюснут, и скулы грубого рисунка, будто топором вытесанные, выступали на лице, отчего вид у мужика был грозный.

«С таким не забалуешь!»

Второй же был помоложе, и черты лица были помягче. По крайней мере, смотреть на него было совсем даже не страшно.

Вот только щетина у обоих точно была одинаковая: как минимум трёхдневная.

— Не подводишь, Виктор Иваныч, — хрипло сказал старший.

— Садитесь-ка, гости дорогие, — и Блинов, перегнувшись, открыл заднюю дверь. — Устраивайтесь, как говорится, поудобнее.

И ещё…

У мужиков в руках были сумки.

Самые обычные, самые что ни на есть неинтересные, самого привычного и не привлекающего взгляд вида, спортивные зелёно-белые сумки с длинными лямками, что продаются в преогромных количествах и на вещевых развалах, и на рынках, да и в иных спортивных магазинах их можно найти, и стоят они совсем немного, и популярность ползуются скорее не у спортсменов или, скажем, постоянных посетителей тренажёрных залов, а разве что у небогатых, материально стеснённых дачников или мелких, совсем уж мелких торговцев, которые ценят такие вот сумки за большую их вместительность, прочность ткани, дешевизну и скромную немаркость расцветки, позволяющую смело ставить такие сумки на самый что ни на есть грязный московский асфальт.

Может, в иной день и в иной ситуации внимание Тёмы они совсем бы не привлекли.

Но сейчас… Сейчас он смотрел на немудрящий багаж мужичков с нескрывемым волнением.

И (в чём не хотел признаться самому себе) со страхом.

Там!

«Там это… Виктор говорил… Там!»

Там было главное. Оружие!

Именно про это Блинов и говорил.

Надёжные ребята, профессионалы. Так он говорил. Придут без опоздания. Мы их будем ждать в условленном месте.