Александр Уваров - Казино для святых [СИ]

Гонеев замолчал на секунду, стараясь поточнее подобрать слова. Он почувствовал, что Калязин стал проявлять интерес к разговору, и понял, что именно сейчас нужно говорить как можно короче и точнее.

— …о котором я хотел бы проинформировать непосредственно Александра Олеговича.

И, не давая Калязину возможности вставить в разговор хоть какую-нибудь, пусть даже самую короткую фразу, Гонеев выпалил на одном дыхании (так быстро, словно боялся, что от малейшей заминки у него не хватит уже решимости произнести роковые слова, отрезающие ему все возможные пути к отступлению):

— Руководство российской компании не в состоянии обеспечить безопасность бизнеса. Все мои попытки исправить ситуацию руководством же и блокируются.

Калязин молчал примерно минуту. Минута эта показалась Гонееву необыкновенно долгой.

На исходе этой минуты Илья Петрович почувствовал, что пальцы, сжимавшие трубку телефона, затекли и предсудорожно заныли.

— Серьёзное обвинение, — подал голос, наконец, Калязин.

Фразу эту он произнёс как-то странно, нараспев, растягивая гласные.

«Ошарашен, дорогой, ошарашен, — с удовлетворением отметил Гонеев. — Прихватил я вас всех за одно место, а вы и не ожидали!»

— Серьёзное, — повторил Калязин. — Это, как я понимаю, не просто ваши догадки и плоды размышлений. Есть доказательства?

— Безусловно, — с готовностью подтвердил Гонеев. — Иначе я ни в коем случае не решился бы беспокоить вас и, тем более, Александра Олеговича. Я, конечно, не могу судить об финансовых, логистических или организационных аспектах бизнеса, но…

— Покороче, пожалуйста, — срывающимся голосом произнёс Калязин.

— …с точки зрения безопасности бизнеса, — ничуть не смущаясь, продолжил Гонев, — руководство российской компании явно неправильно выстроило отношения с правоохранительными органами. Схемы, которые используются при выводе бизнеса, небезопасны. Непродуманы, юридически небезупречны, а местами так просто…

Он замялся и через секунду выдохнул:

— …криминальны.

— И вы хотите сказать, — осторожно спросил Калязин, — что все ваши попытки противодействовать реализации подобных… небезупречных схем ни к чему не приводят?

— Увы, — ответил Гонеев.

И вздохнул так, чтобы во вздохе этом собеседник непременно почувствовал всю горечь жизни обиженного судьбой честного служаки.

— Ник чему не приводит, — подтвердил Илья Петрович. — Кроме выговоров за излишнюю служебную активность. А ошибки тем временем накапливаются… Знаете, у меня есть основания думать, что всё это откровенное безобразие происходит не только в силу… как бы это сказать… некоторого легкомыслия топ-менеджеров или, скажем, их недооценки рисков. К содалению, есть факты… Возможно, это реализацию плана по «сливанию» бизнеса. То есть…

— Простите, не понял, — прервал его Калязин. — Вы сказали — «сливанию»? Слово такое интересное…

— Ну, сливают, слив! — нетерпеливо повторил Гонеев, повысив голос.

«Что он дурачком прикидывается!» — с раздражением подумал он.

— Теперь понимаете? Они уводят компанию!

— Детали, — строго сказал Калязин. — Дальнейшего обсуждения не будет без деталей. И никакого доклада Александру Олеговичу не будет до тех пор, пока вы не предоставите доказательства. Подробные, и в письменном виде. Иначе я буду воспринимать это как клевету и попытку дискредитировать руководство российской компании. И буду вынужден проинформировать акционеров о вашей нелояльности. Какие они сделают после этого выводы, вы и сами понимаете…

— Понимаю, — подтвердил Гонеев.

И облизал пересохшие губы.

— Понимаю… Мне нужно время…

— Когда сможете направить мне доклад? — уточнил Калязин.

— Два-три дня, — ответил Гонеев. — Такой важный документ… нельзя готовить слишком поспешно. Все материалы, доказательства собраны, и готов черновой вариант письма, но нужно ещё какое-то время, чтобы упорядочить информацию. Всё разложить, так сказать, по полкам.

— Три дня, — отрезал Калязин. — Не больше! Сейчас, как я понимаю, в Москве уже вечер, поэтому первым днём считаем завтрашний. Если через три дня я не получу от вас письмо с соответствующими доказательствами, то проинформирую Александра Олеговича о нашем разговоре. Все ваши обвинения в этом случае будут восприниматься как беспочвенные и послужат доказательсвом вашей нелояльности.

— Я направлю, направлю! — поспешно подтвердил Гонеев.

И даже начал, встряхивая головой, согласно кивать, хотя собеседник жестов его увидеть никак не мог.