Павел Гельман - Новые правила философа Якова

* * *

Однажды философ Канцеллобоген сказал философу Якову, что философия Якова дурна. Вскоре Канцеллобоген умер.

Теперь каждую последнюю пятницу месяца Яков, как на спиритическом сеансе, пытается войти в контакт с Канцеллобогеном и задает вопрос: а теперь? Теперь, дорогой Канцеллобоген, когда ты, так сказать, приобщен к иной, высшей точке зрения, – моя философия по-прежнему выглядит дурной?

Но Канцеллобоген ничего не отвечает.

* * *

«Голосуйте за меня! – призвал философ Чмуро на выборах председателя Философского общества. – Уверен, что и Кант и Аристотель голосовали бы за мою кандидатуру!» «Слабая позиция, – шепнул философ Яков своей соседке, симпатичной исследовательнице анархизма. – Раскопать могилу Канта и дунуть так, чтобы его прах полетел в сторону Чмуро…» «Симптоматично, – сказала исследовательница. – Моральных авторитетов в настоящем нет, и мы апеллируем к покойникам». «Тогда надо Канта и выбрать председателем, – съязвил Яков. – А правление могло бы каждую неделю устраивать спиритические сеансы, чтобы узнать мнение старика по текущим вопросам». «А сидеть в тюрьме кто будет?» – спросила соседка.

* * *

«Яков, как вы относитесь к тому, что все равно умрете?» Яков обиделся. «Я не все равно умру, а это будет невосполнимая утрата!» «Ну хорошо, как вы относитесь к тому, что станете невосполнимой утратой?» «Я уже скорблю вместе со всеми!»

* * *

«Обзаведитесь хоть какой-нибудь собственностью, – призывал философ Яков философа Чмуро. – А то вы так хронически неимущи, что люди могут решить, что вы святой. А жизнь философа не должна быть упреком его согражданам. Философ должен отличаться от остальных чуть-чуть, а не радикально…» «Если я отличаюсь чуть-чуть, то моему примеру несложно последовать, и это значит, что многие пойдут за мной, – отвечал Чмуро. – Но если я своим образом жизни смогу поразить воображение людей, то есть шанс, что я останусь актуален и для следующих поколений». «Нету такого шанса, нету, – говорил ему Яков. – Поразить воображение можно было в древности, когда не было Голливуда. А вот выйдет новый фильм про мудрого трехголового дракона, и никто и не вспомнит о святом философе Чмуро. Обогащайтесь, друг мой, обогащайтесь… Или хотя бы стремитесь к этому – и люди к вам потянутся…»

* * *

Философ Яков попросил в библиотеке хорошую книгу. «А что вы считаете хорошим?» – спросил библиотекарь. «Либо автор пишет о том, что его пугает, либо описывает жизнь, которую не прожил, но хотел бы прожить».

* * *

Философ Яков как-то сказал: «Вы не пережили горя, если в итоге не поняли, что важно только одно – как вы выглядите в своих собственных глазах. Быть в горе – это как стоять на горе – вы слишком высоко, чтобы думать о тех, кто рассматривает вас снизу».

* * *

Философ Яков как-то сказал: «Счастливая жизнь – это если про тебя скажут: все свои тайны он унес с собой в могилу».

* * *

Философа Якова попросили найти слова утешения человеку, у которого умерла жена. Яков ему сказал: «Когда умирает тот, кто тебя любил, то умираешь и ты. Не от горя даже, а потому, что ты сам, не зная того, смотрел на себя его глазами. И когда его больше нет, то и тебя прежнего больше нет… Чтобы выжить, ты должен найти себе новые глаза – свои. Это жестоко, но ты сможешь это сделать, только если скажешь себе, что его глазами ты видел себя неверно… Ты хуже, чем он видел тебя… Ты не заслуживал того, как он тебя видел… Это больно, но и бодрит, дает какую-то странную силу…»

* * *

«Иногда, – сказал философ Яков, – выжить можно, только если представишь себя героем какого-нибудь романа. Тогда сосредотачиваешься не на пропасти, в которую падаешь, а на паре мудрых абзацев, которыми автор должен успокоить читателей после того, как герой провалился в преисподнюю…»

* * *

Философа Якова спросили, что такое интуиция. «Интуиция – это знание, как обращаться с самим собой, – сказал Яков. – Когда стучаться в себя, когда прятаться от себя и когда ненавидеть себя».

* * *

«Яков, Господь явно благоволит к вам, – высказал предположение философ Чмуро. – Но вы никогда не балуете нас историями о неожиданных совпадениях, о нежданном везении, о подстроенных свыше счастливых случайностях…» «Хвастаться милостями от Всевышнего – это плохой тон, – сказал Яков. – Это как если бы пьяница хвастал, что был вдрабадан, свалился без чувств на улице, а добрые люди подняли, отряхнули и довели до дома. Чем тут хвастаться? Что был пьян? Что ко мне проявили милосердие? Милосердие было проявлено, но не я его проявил…»