Ричард Руссо - Шансы есть…

Кроме того, ему — хоть он и не желал жить в Данбаре — нравилась мысль, что он будет не очень далеко от дома и сможет время от времени туда наезжать. Подруг у матери было немного, и он знал, как важны для нее его приезды. К тому же он почти не сомневался, что мать с Анитой крепко подружатся. С отцом — совсем другая история. Тому все еще было трудно привыкнуть к мысли, что сын его женится на нехристи. (По строгим понятиям Вавы, католики за христиан не считались.) Когда Линкольн объявил, что влюбился и надеется жениться на девушке-католичке, Вольфганг Амадей повторил это слово так, будто его значение не совсем ясно.

— Католичка, — задумчиво произнес он своим гелиевым голосом. — Римская католичка?

В любом случае такова была новая взрослая жизнь, к какой они с Анитой готовились в те последние месяцы учебы в Минерве. Почему ж согласился он провести долгие выходные с друзьями на острове, которые отложат — по меньшей мере, психологически — то самое будущее, что они с Анитой так хотели побыстрее занять?

— Опять ты, — произнесла его жена — голос ее внезапно возник в трубке, не успел его мобильник зафиксировать звонок. — Что еще у тебя?

— Ладно, 1971 год. Май.

— Меня это уже пугает, Линкольн.

— Потерпи. Кто придумал, чтобы мы провели День памяти на острове?

— Ты.

— Я?

— Да.

— Ты уверена? Бессмыслица какая-то. Мы разве не пытались экономить? Снова лететь на Восток, даже дождавшись, когда кто-нибудь бронь отменит, было бы накладно.

— Да ты никуда не летел, разве не помнишь? Вы с Тедди после выпуска остались в Коннектикуте. За квартиру у тебя было заплачено до конца мая, а у него в июне начиналась стажировка в «Глоубе». Поначалу ты хотел ехать на Запад сразу после выпуска, но у меня на День памяти случился общий семейный сбор, и уехать мы бы смогли только после него.

— Точно, — сказал Линкольн; теперь все эти подробности к нему возвратились, как это с ними часто бывало, на крыльях Анитиной уверенности. — А почему мы с Тедди сразу после выпуска на остров не поехали?

— Там должны были быть твои родители. Мама сперва уговорила Ваву провести пару недель в чилмаркском доме, а потом возвращаться в Аризону. Но он нарушил слово, и они полетели назад сразу.

«Вот же Вава херов», — подумал Линкольн. Отец все еще злился из-за того, что Линкольн встал на материну сторону и пошел учиться в Минерву, а не поступил в Университет Аризоны, на выпускную церемонию отец приехал из-под палки, жалуясь, что поездка на Восток обойдется в целое состояние, а не успеют они прибыть, как придется разворачиваться и снова лететь домой. На что мать Линкольна ответила: если ему интересно хоть что-то за свои деньги получить, они могут провести недельку-другую в Чилмарке. Съемщиков у них до начала июля нет, так что ж не воспользоваться случаем? Не в силах сразу придумать убедительную причину для отказа, старик сдался. Но потом, когда дело дошло до дела, передумал, Анита вспомнила все правильно, — выдвинул какую-то смехотворную отговорку о беспорядке на руднике, рабочие, дескать, опять собрались объединяться в профсоюз, отчего он вынужден безотлагательно вернуться в Данбар. У Линкольна перехватило в горле. Мать больше так и не увидела острова.

— В общем, — говорила Анита, — как только ты узнал, что в доме будет пусто, то и забросил удочку. Мы из-за этого поссорились, если припоминаешь.

— Почему?

— Потому что на тех выходных ты должен был со мной быть. На семейной встрече. А ты не хотел приезжать, потому что никого не знаешь.

— Да я был в ужасе от твоей семьи. Как они говорят все разом, всё громче и громче. Я ж рос единственным ребенком.

— Я хотела познакомить их всех с человеком, за которого собиралась замуж.

Линкольн ощутил жжение собственного себялюбия, так похожего на отцовское, даже несколько десятков лет спустя.

— К тому же в понедельник, после того как все разъедутся, мы с тобой собирались нанять фургон «Сам-вози» и загрузить его. Но ты еще был на острове, а это значило, что погрузка легла на нас с братьями.

— Ну и засранец. Зачем же ты вышла замуж за человека, способного на такой поступок?

Она не обратила внимания на его слова.

— Наконец ты заявился к полудню во вторник, готовый хоть сейчас в путь. Мама приготовила нам прекрасный обед, но ты сказал, что нам нужно ехать немедленно, если хотим добраться в Баффало дотемна. Одному богу известно, почему ты выбрал Баффало, но по твоим словам выходило, что если мы успеем доехать только до Олбэни, небо рухнет. Мы попрощались с моими родителями и уехали через полчаса после твоего приезда.