Коллектив авторов - От сердца к сердцу

Женщина лежала неподвижно и молчала. «Милая», — обратилась я к ней, одновременно толкая ее плечо. Положив руку на шею, стала нащупывать пульс. Увы, женщина не дышала. Я не заметила, как она умерла. Мои ноги подкосились, и я сползла по стене. Закрыв глаза, я почувствовала, что меня начинает трясти. Трясло так, что я забыла о ребенке. Вдруг он так закричал. Я открыла глаза. Бог мой, ведь я не одна. В оцепенении я смотрела безумными глазами на него, а он кричал все сильнее и сильнее. В голове промелькнуло, он голоден. Надо чем-то покормить. У меня была только вода. Я стала искать ее. Она была рядом с женщиной. Где же она? Бутылка лежала на полу, под ее безжизненной рукой. Часть воды пролилась и на донышке еще намного оставалось. «Оказывается, очень хочется пить», — подумала я. Но воды было так мало — решила сразу, что все для него. Смочив ему немного губы, я пыталась дать ему напиться: вода стекла по его маленьким губам, и в бутылке больше ничего не осталось. Приложив пустую бутылку к своим губам, я ощутила такую милость от влажного края бутылки. Сухие губы получили влагу. И опять в самом центре живота испытала сильную страсть к жизни.

Ребенок начал кричать. Успокаивая его и себя, я прижала его к себе, и коснулась его лица своей щекой и губами. Малыш жадно схватил мои губы и начал сосать. Похоже он был очень голоден. Тут я обратила внимание на то, что в храме стало гораздо светлее. Впервые я увидела лицо женщины, которая лежала, распластавшись по полу. Она совсем юная. Мне стало ее очень жаль. Подойдя ближе, хотелось поправить ее голову, но тут я обратила внимание на ее грудь. Она немного вывалилась из под ее облегающей кофточки. Грудь была полна молока и маленькая струйка стекала из ее соска, образуя пятно на ткани кофты. Особо не задумываясь, я бросилась к ней и приложила младенца к ее груди. Он жадно схватил грудь и начал сосать молоко, молоко своей матери.

Через некоторое время он сладко уснул, причмокивая губами. В храм заглянули первые лучи солнца. Я опустилась на пол, возле алтаря. Подняв голову, увидела образ Шивы — Бога Разрушения . Положив голову на выступ алтаря и закрыв глаза, улыбнулась. Так устроен мир. Чтобы что-то новое пришло, нужно что-то отдать взамен. Было легко и спокойно. Прижав малыша к себе, я уснула.

Что-то мокрое и шершавое лизало мое ухо. Подняв голову, увидела ту собаку, что приходила ночью. Рядом с ней стоял мужчина. Из европейцев. Я улыбнулась ему и заплакала. Помощь пришла, и теперь все будет в порядке. Малыш сладко и крепко спал. Он и я, вся моя одежда были в крови, кровь, которая сделала нас родными в эту ночь. Сердце сжалось еще сильнее. «Все будет хорошо», — подумала я и посмотрела на малыша. На моих руках лежал мальчик.

Девушка нехотя подняла голову и протянула руку к тумбочке, на которой лежал телефон.

— Алло…

Из трубки раздался громкий крик:

— Ксюха! Ты там где? Тебя препод уже обыскался!

— Вот черт! — Ксюша вскочила с кровати, разбудив спящего на ковре ротвейлера. — Скоро буду.

Девушка кинула телефон на постель и бегом стала собираться. Через 15 минут Ксения стояла одетая у выхода и еще раз окинула взглядом комнату, чтобы удостовериться, что она ничего не забыла. Слева от входа в комнату стоял новый шкаф с одеждой; в центре у стены была большая кровать, которую никогда не заправляли и на которой любил разместиться питомец хозяйки, пока та на учебе; над кроватью висел портрет короля Фридриха II; чуть поодаль высился стеллаж с книгами по истории и художественной литературе, написанной на немецком языке; вдоль дальней стены размещался письменный стол с ноутбуком, несколькими тетрадями, ежедневником и вечной катавасией из шариковых и гелиевых ручек.

— Вроде ничего не забыла, — сказала Ксюша, после чего посмотрела на себя в зеркало. В отражении стояла 22-летняя стройная шатенка с карими глазами, узким лицом и густыми волосами, одетая в белую майку, черную кожаную куртку, черные обтягивающие джинсы и белые кеды. Через плечо перекинут рюкзак, в котором лежали тетради, планшет с закаченными в него учебниками, а также роман «Унесенные ветром». Девушка погладила зевающего пса, заперла квартиру и выбежала на улицу.

Солнечные лучи слепили глаза, что было довольно редким явлением для пасмурного и дождливого Санкт-Петербурга. Время — около девяти утра, и на улице полно народу. Все куда-то спешили: кто-то на работу, кто-то в кафе за любимый столик под покосившимся зонтиком, а кто-то шел домой после бурной ночи.