Коллектив авторов - От сердца к сердцу

Я приходила домой, когда на улице было уже совсем темно, вызывала в памяти образ того, кто до недавнего времени занимал все мои мысли, пожимала плечами и ложилась спать, не имея ни сил, ни желания разгадывать эти головоломки судьбы.

Третья неделя была неделей морозов. Из-за влажного климата минус двадцать пять ощущались как все минус сорок, и учителя убеждали родителей, что не стоит отпускать детей в школу. Колледжа это естественно не касалось, но численность учащихся в стенах этого старенького здания все же заметно сократилась — благоразумных родителей оказалось большинство. Они не отпускали своих чад из дому, а моя мама ничего уже не могла поделать с тем, что я уже не ученица, а преподаватель, и сколько бы ни было градусов за окном, на работу я ходить обязана.

Закутавшись в дубленку и шарф, я спешила утром на занятия, чтобы провести пары у групп с численностью не более трех-четырех человек.

— Почему вас родители так не любят?! — сокрушалась я. — Сидели бы дома, холод собачий!

А к последней паре с ярко-красным лицом от колючего мороза в кабинет входил Женька с двумя-тремя согруппниками, и мы начинали урок немецкого языка. Иногда Женя, смущаясь и подперев по привычке голову, говорил с улыбкой:

— А может, мы сегодня ничего делать не будем?

Я снова улыбалась в душе, глядя на него. Я словно проваливалась в другую эпоху, когда мужчины умели смущаться от одного лишь взгляда, брошенного на них красоткой, хоть я и не считала себя таковой.

Совсем немного оставалось до февраля, я знала, что скоро уеду отсюда, и это время останется только в моей памяти. Я не ждала от жизни никаких сюрпризов и сетовала на то, что невозможно принести с собой фотоаппарат и незаметно от всех запечатлеть Женькину улыбку, чтобы оставить его лицо не только в слабеющей с годами памяти, но и на глянцевой бумаге.

В тот день Женка появился на пороге моего пустого кабинета один.

— Что, никого больше не будет? — подняла бровь я.

— Не знаю, — пожал он плечами.

Зазвонил его телефон. Он ответил, извинившись. После короткого диалога сообщил мне, что кто-то из его одногруппников просил передать, что не придет.

Я оглядела пустые парты и рассмеялась от души.

— А тебе-то чего дома не сидится? — спросила я.

Но ответить он не успел, в кабинет вошел еще один студент, и, оглядев скучающие стулья, не удержался от смешка.

— Ну, и что мне с вами двоими делать? — покачала головой я, спустя сорок минут. — Идите домой.

До моего автобуса оставалось еще полчаса, и, придвинув к себе стопку тетрадей с сочинениями второкурсников, я взялась за проверку. Когда в дверь постучали, я вздрогнула от неожиданности.

— Да?

— Татьяна Сергеевна, Вы идете? — Женька в пуховике и шапке стоял на пороге и вопросительно смотрел на меня своими ясными глазищами.

— До автобуса еще полчаса.

— А мой уже ушел. За мной должны заехать, — он оперся плечом о дверной проем.

Я взялась складывать свои вещи в сумку, чтобы не стоять вот так с открытым ртом.

— Такой холод на улице, ужас, — тараторила я при этом, чтобы просто что-то говорить.

— Но в Сибири же еще холоднее…

— В Сибири суше климат, поэтому мороз совсем не так ощущается, как здесь.

Класс, лекция по географии сейчас как раз кстати!

— А семестровые Вы будете выводить?

— Жень, ну что ты «выкаешь»? Мне столько же лет, сколько и тебе, и только по стечению обстоятельств я преподаю немецкий язык, чтобы у вас в журнале стояли хоть какие-нибудь оценки. Хм, даже смешно… Ну какой из меня учитель!

— Да, нормальный учитель, — улыбнулся он.

Не помню, о чем мы говорили дальше. Я смотрела на его лицо и поражалась этим живым глазам и такой милой скромности, что очень редко встречается сейчас среди современной мужской половины человечества.

Чем дольше мы говорили, тем реже он отводил взгляд, а я вдруг осознала, что робость все больше сдавливает мою грудь, мешая дышать. Смотрю в его глаза и вижу огонь. Но его робость решает все, и он продолжает стоять на месте. Почти в бессознательном состоянии я беру в руки тесты и разжимаю пальцы. Они разлетаются, устилая между нами пол. Женька опускается на корточки, чтобы помочь мне собрать их. Поднявшись, вкладывает листки мне в руку. Я ловлю его взгляд и роняю все снова. Он смотрит немигающим взглядом, а я перестаю дышать вообще.

Секунда, другая, третья… и я чувствую его осторожный поцелуй на своих губах. Боюсь открыть глаза и позволяю его рукам обнять себя. Как человек пустыни, нашедший свой оазис, целую его горячие и такие желанные губы, которые умеют складываться в чарующую улыбку. Чувствую тепло его кожи. Снимаю с него шапку и запускаю пальцы в мягкие волосы. Ощущаю всю силу желания не отнимать рук, чувствовать его струящиеся волосы между пальцами и целовать его губы, целовать бесконечно, не отрываясь целовать… Но мы отстраняемся друг от друга, и я, усмехнувшись, показываю ему свои трясущиеся руки. Он улыбается и молчит. Тишина оглушает.