Марина Шиндяпина - Комната с видом на звезды

— У меня такая работа, — проговорил Анатолий Степанович, и со слабой улыбкой закивал мне, словно благодаря за этот вопрос. — А ты опять шаришь здесь по ночам?

— Вы меня вспомнили? — удивилась я. Мне казалось, что с нашей прошлой встречи охранник почти все забыл.

— Я, может, старый пьяница, но не кретин, — будто ответил на мои мысли Анатолий Степанович.

— Вам повезло, — я не удержалась от шутки, и охранник негромко засмеялся. — Хорошей вам ночи.

— Иди с Богом, — попрощался со мной Анатолий Степанович, и я вышла в прохладный сентябрьский вечер.

Автобус неспешно вез меня по улицам, и за его окнами мелькали огни городских заведений, отбрасывающих золотистый свет на асфальт. На своей остановке я вышла из салона и, пока двигалась к дому, наблюдала за проходящими мимо людьми. В основном, это были прогуливающиеся старики или молодые люди, и лица их неясными пятнами мелькали в вечернем тумане. Город с каждым днем все сильнее промерзал под холодными ветрами, а первые опавшие листья теснились у края дорог. Меня угнетало это серое, безликое небо, плотной пеленой застилающее солнце. День казался бесконечным и тоскливым, и лишь к вечеру, когда темнота окутывала жителей, все приобретало свои краски.

Мой взгляд ловил рассеянный свет уличных фонарей, в лучах которых виднелась едва ощутимая морось. Кожаная куртка приятно грела тело, и не нужно было спешить домой, как это обычно бывало, если ветер продувает тебя насквозь. Тогда появляется одна мысль, — поскорее укрыться в теплом доме. Но сейчас мне хотелось подольше оставаться в этом вечере, наслаждаясь тишиной улиц и спокойствием, которые заполняли воздух.

Помню, эта мысль возникла именного тогда, в тот чарующий вечер, и я больше не могла выбросить ее из головы. Узкая дорожка вела меня к дому, и все это время я думала о Максиме. Мне хотелось, чтобы между нами не было этой незримо возникшей стены. В чем причина ее появления? Может, все дело в Даше? Или мы были друзьями слишком долго, и чувствам стало тесно в этой дружбе? Ответить я не могла, — мысли Максима оставались загадкой.

У подъезда снова сидела пухлая рыжая кошка. Она смотрела на меня в прищур, и сейчас ее глаза отсвечивали изумрудным блеском. Я в смятении замерла перед дверью, чувствуя, что не могу бороться с желанием увидеть Давыдова. Позвонить или написать? И что сказать? Раньше для этого не требовался повод, но что-то случилось со мной, и прежние пути оказались иллюзией.

Давыдова все еще не было в онлайне. А у меня висело пять сообщений, и ни одно из них не отправил Максим, они были от ребят с курса. Видимо, мой взгляд, в котором, как любила повторять мама, сверкали искры, не оставил никого из них равнодушными, и они периодически присылали мне любезности разного рода и предложения встретиться. Как правило, их сообщения начинались с банального «Привет. Как дела?». Раньше я посмеивалась над подобной гениальностью, а сейчас глубоко раскаялась. Что еще может написать один человек другому? Что я могу написать Максиму, кроме вопроса о его делах? В голову не приходило ничего другого, поэтому я отправила Давыдову сообщение на телефон. Когда все было сделано, я почувствовала себя глупо и смешно.

Поднявшись в лифте на свой этаж, я вошла в дом. Под ноги с заливистым лаем бросился Зевс, — похоже, сегодня бабушка не была готова забрать его к себе. А из глубины квартиры доносились родительские голоса.

— Пришла главная хозяйка! — услышала я смеющийся голос отца.

— Скучали по мне? — было приятно оказаться дома, в этом уютном теплом местечке.

— Конечно, — мама с улыбкой встретила меня и пошла на кухню. — Весь день пропадаешь на учебе, голодная?

Отрицать этот факт не было смысла, ведь я сейчас могла бы съесть хоть слона. Сколько не пей в институте чай с пирожками, а нормальный обед все равно не заменить. Пока мама подогревала ужин, мы болтали о прошедшем дне, о самочувствии бабушки и смеялись над мамиными учениками. Особенно над девчонками из пятого «в» класса, которые считали себя довольно взрослыми для того, чтобы красить глаза и губы в невероятные перламутровые оттенки. Мне всегда хотелось спросить у их родителей, видят ли они вообще своих детей.

Максим наверняка уже прочитал мое сообщение. Но ответа не было. После ужина я отправилась в свою комнату и стала собирать сумку на завтра, положив все необходимые тетради. Нестерпимо хотелось спать, а утром снова рано подниматься. Вскоре моя комната погрузилась в темноту, которую разрезали отблески городских огней, проникающих через неплотную ткань штор. Мне снился сон. Мне снилось, что я сижу на пустынном взморье, и прибрежный песок, зажатый между моими ладонями, стремительно ускользает из них. Не могу объяснить, какое это чувство, но казалось, что-то важное уходит от меня в бездонный океан времени, в котором не найти, не разглядеть ничего, — невозможно.