Николай Чергинец - А он не вернулся из боя

Единственным положительным моментом в создании СНГ было то, что это позволило при распаде СССР избежать опасных конфликтов. Хотя почти по всем бывшим союзным республикам прокатились многочисленные вооруженные конфликты, а по сути, гражданские войны. Таких войн было много: Приднестровье, Карабах, Абхазия, Южная Осетия, Таджикистан, Чечня. Распад Советского Союза означал и распад элементарного государственного порядка. Крах промышленности означал и крах прежнего жизненного уклада для миллионов бывших советских граждан. Началась повальная эмиграция: люди бежали либо от войны, либо от безработицы.

Вот и молодые ребята, прошедшие войну в Афганистане, матери погибших, вдовы почувствовали себя брошенными на произвол судьбы. Многие воины-интернационалисты поняли, что в такое сложное время надо сплачиваться, отстаивать свои права, противостоять несправедливости, поддерживать своих собратьев, в первую очередь инвалидов, семьи погибших и пропавших без вести в далеком Афганистане.

В Беларуси правительство и лично премьер-министр Вячеслав Кебич, решая глобальные вопросы становления экономики, поставок продовольственных и промышленных товаров, создания рабочих мест, иные социальные вопросы, поддержал и воинов-интернационалистов. Были приняты решения о первоочередном поступлении этой категории молодежи в высшие учебные заведения, о льготах, в том числе и семьям погибших и пропавших без вести солдат и офицеров, созданы центры реабилитации.

Повсеместно стали создаваться общественные организации воинов-интернационалистов. Родители, чьи дети погибли и пропали без вести, постарались максимально поддерживать раненых ребят из далеких республик, продолжавших лечение в белорусских военных госпиталях. В Витебске был создан санаторий для оздоровления этой категории граждан, возглавил который врач — воин-интернационалист.

Тем парням, которые пожелали заниматься предпринимательской деятельностью, была оказана соответствующая помощь. Правительство откликнулось и на просьбы тех, кто добивался строительства памятника погибшим в Афганистане, было принято соответствующее решение.

Коблик, Манкевич, Головневой, Бровиковым и другим родителям и женам погибших и пропавших без вести в Афганистане пришлось вести решительную борьбу с противниками установления этого памятника. Однажды в крупной оппозиционной газете было опубликовано заявление деятелей культуры и искусства против сооружения в центре Минска, на острове на реке Свислочь памятника воинам-интернационалистам. Этот памятник называли «отрыжкой коммунистического прошлого», в заявлении было сказано, что он испортит вид старинной части Минска.

Но когда многие из подписавшихся узнали, что памятник будет построен в виде часовни, на стенах которой будут размешены фамилии почти восьмисот погибших сыновей, они поняли, что их обманули.

Анна Степановна с Татьяной не теряли надежды узнать судьбу их дорогого и любимого Андрея.

Таня, красивая молодая женщина, постоянно ощущала внимание к себе мужчин. Трое даже предлагали ей руку и сердце. Она категорически отвергала эти предложения, а ночами горько плакала. Некоторые коллеги на работе пытались убедить ее, что надо смириться с судьбой, понять, что человек, раненный в предплечье, с оторванной ногой и частью ладони, сброшенный взрывом в пропасть, просто не мог выжить. Подруги ей твердили, что мужа не вернуть, а она молодая женщина, и ей надо устраивать свою судьбу, ведь жизнь продолжается. Несмотря на это, Таня чувствовала, что ее муж жив и рано или поздно вернется домой.

Настя училась в пятом классе на хорошо и отлично. Часто думала об отце, пыталась восстановить его образ в своей памяти. Ведь, когда папа уехал на войну, ей не было и пяти лет. Леонов с Николаевым не забывали их, часто писали письма и уже трижды приезжали навестить. Эти встречи придавали силы и поддерживали морально. В душе ребята очень переживали, что ничего не рассказали маме и жене своего друга. Но они дали слово своему боевому товарищу, а клятва солдата есть клятва. Они понимали и Андрея: весь его вид вряд ли успокоил бы его родных, наоборот, их жалость и сострадание, ужас в глазах знакомых рвали бы его душу. Ему пришлось бы быть затворником, прятаться от людей, чтобы не пугать их своим уродливым видом.

«Вот и разберись, прав или не прав Андрей. — нередко рассуждал Антон, думая о друге. — Где он сейчас? Жив ли? Но держать слово мы обязаны».