Юрий Поляков - Пересменок. Повесть о советском детстве

Ваш (муж, сын, брат, военное звание) муж красноармеец Бурминов Илья Васильевич, уроженец (область, район, город, село, деревня) села Гладкие Выселки Захаровского р-на Рязанской области, в бою за Социалистическую Родину, верный воинской присяге, проявив геройство и мужество, был убит пропал без вести в сентябре 1941 года, похоронен.................. Настоящее извещение является документом для возбуждения ходатайства о пенсии.

Командир части майор Курочкин В.Т.

После слова «похоронен» осталось пустое место, а слова «был убит» и «проявив геройство и мужество» неровно зачеркнуты.

Я удивился и спросил деда Жоржика, почему зачеркнуто про «геройство и мужество». Он прерывисто вздохнул, задумался, подержался за сердце, а потом объяснил, что вообще-то были специальные бланки и для пропавших без вести, но такие бумажки очень быстро кончались, особенно в начале войны, поэтому использовали те, что оставались у писаря в наличии. А поскольку эшелон, на котором Илья Васильевич ехал на фронт, попал под налет и дотла сгорел, то дедушка просто не успел «проявить геройство и мужество», хотя, конечно, собирался... Когда теплушку накрывает авиабомба, от людей ничего не остается, и в могилу, даже братскую, просто нечего положить, поэтому место захоронения не указано. Майор Курочкин все сделал правильно, по уставу.

— А почему же тогда майор Курочкин не вычеркнул слова «в бою за Социалистическую Родину»? — спросил я. — Ведь Илья Васильевич фактически не доехал до фронта...

— Понимаешь, — не сразу ответил дед Жоржик, снова взявшись за сердце. — Так-то оно так... Как же тебе объяснить... Если не было прикрытия с воздуха и зениток, мы сами стреляли по немецким самолетам из винтовок. Иногда сбивали, как Василий Теркин. Сам я не видел, но в газетах про это писали. Илья Васильевич, думаю, тоже стрелял, значит, в бою все-таки участвовал.

— А если участвовал, значит, проявил «геройство и мужество». Почему тогда майор Курочкин вычеркнул?

— Юрочка, — взмолился дед Жоржик. — Ну не спрашивай ты меня про это! Ну пожалей ты мое больное сердце! — И он дрожащими руками из маленькой пробирочки стал вытряхивать на бугристую ладонь крохотные белые таблетки нитроглицерина.

Я запомнил это трудное название только потому, что в «Таинственном острове» колонисты дробят скалы страшной взрывчаткой, которая мощнее динамита в десять раз и называется тоже нитроглицерином. Удивительное дело: с помощью одного и того же вещества можно лечить сердце и стирать с лица земли целые горы!

...Два года назад мы с Лидой забирали из магазина первый том Детской энциклопедии. Там еще работала уборщицей баба Нюра, она хорошо помнила моего погибшего дедушку и, увидев меня, воскликнула:

— Как же ваш мальчик похож на Илью Васильевича! Две капли! Ах, какой был чуткий и отзывчивый человек! Никогда ни на кого не кричал, всегда поможет, объяснит, пораньше домой отпустит. Мы его всем коллективом на фронт провожали. Прямо тут, в магазине, после работы стол накрыли. А он выпил и заплакал навзрыд: «Не вернусь, не вернусь я, чует мое сердце... Родные мои, прощайте навек!»

Когда мы пришли за вторым томом, Лида спросила продавщицу, мол, как там наша баба Нюра, что-то ее не видно?

— Нет ее...

— А где же она?

— В лучшем из миров... — ответила та, вздохнув.

— Все там будем... — всхлипнула Лида и стала вытирать слезы платком.

Считается, что мы, дети, плаксы, что у нас глаза на мокром месте, но, по моим наблюдениям, взрослые тоже плачут, и довольно часто...

— Что значит «в лучшем из миров»? — спросил я, когда мы вышли на улицу.

— Значит, умерла.

— Странно... Я думал, лучший мир — это коммунизм.

— Так и есть. Но коммунизм — это лучший мир на этом свете.

— Выходит, и на том свете коммунизм? — удивился я. — Тогда зачем его строить, если все и так там будут?

— Не мели вздор! — возмутилась Лида. — Что у тебя за голова такая? Все всегда переиначишь по-своему!

А вечером, перед сном, ошибочно думая, что я давно дрыхну без задних ног, она шепотом докладывала Тимофеичу про наш разговор.

— Так и сказал? — присвистнул отец.

— Тише! Так и сказал...

— Мозговитый парень у нас растет! Иногда скажет что-нибудь — хоть стой, хоть падай!

— Наверное, после школы в институт пойдет, — предположила маман.

— Есть такое дело! Ой, а что это у нас там?

— Миш, ну не надо, Профессора разбудим!

...От троллейбусной остановки до Гаврикова переулка рукой подать — метров сто. На противоположной стороне улицы, возле единственного в Москве магазина «Автомобили», заполонив тротуар и часть мостовой, как всегда, толпились автолюбители. Башашкин называет их автомечтателями. В основном это солидные мужчины со всех просторов необъятного СССР, но особенно много пузатых грузин в кепках-«аэродромах». Время от времени автомечтатели отлучаются в угловой гастроном № 21, чтобы перекусить и промочить горло. Возвращаются они шумные, веселые. Если поблизости притормаживает «победа», «Волга» или даже «москвич», толпа окружает машину, выясняя у водителя, не хочет ли он срочно продать свой автомобиль, и очень огорчается, узнав, что тот приехал по поводу запчастей.