Юрий Мамлеев - Том 4. После конца. Вселенские истории. Рассказы

— Ад и рай должны заключить союз между собой, чтобы понять Всевышнего!

— У смерти благостное лицо!

— Замысел Божий о человеке состоит в том, чтобы создать существо, превышающее Его Самого… Такова великая тайна создания человека.

— Да вы что? С ума сошли? Какая наглость! В аду пожалеете о такой вере!

— Это только Судорогов мог такое сказать… А звучит заманчиво!

— Все, все может быть! Самое безумное осуществится, ибо Бог всемогущ! — защищала своего Судорогова Женя Михина. — Мне давно во сне кажется, что я уже не я, а что-то такое необъяснимое!

— Водки, водки! — вдруг закричал из своего угла Рудик. — Водки!

Ему налили.

— Хватит бреда! — прервала Галя. — Можно же быть немного поскромнее и считать человека просто образом и подобием Божьим…

— Много тысяч лет назад, еще до прихода Христа, — торжественно произнес Лев, — существовал текст, кажется, на санскрите, который гласил: «Люди будут летать на железных птицах, но дела их будут злы, и они отойдут от религии…» Вот такой текст появился в глубинах древнего мира… Люди отойдут от религии и, следовательно, от веры в бессмертие души. Иными словами, они отойдут от себя, от веры в себя и станут пародией на человека.

В это время внутренние двери отворились, и вошел молодой человек, который покинул эту комнату, как только Зея вошла.

— Они будут грызть стенки своего гроба, который они сами себе сколотили из своих удушающих воззрений на жизнь. Будут грызть и впитывать в себя яд, от которого все больше и больше мертвеют. Гроб — их вечный дом, — изрек он.

— Кто это? — тихо спросила Зея у Жени.

— Поэт, — ответила та. — И одновременно социолог. Вот какое необычное сочетание.

Зея абсолютно обалдела; весь этот поток мыслей, слов всколыхнул ее всю, вытащил из вечного покоя. Душа ее, ничего толком не понимая, стала содрогаться и метаться в каком-то ступоре. Сильно действовал на нее и вид этих людей. Ничего подобного она не переживала.

— Современная цивилизация — это чудовище, пожирающее людей, это главный поставщик человеческих душ в ад или в другие низшие жутковатые обители. В этом ее главная функция и высшая задача, о которой сами создатели этой цивилизации не имеют никакого представления. Они тоже жертвы. Чудовище злобно, кровожадно и доведет нашу планету до бунта против людей. Планете ничего не стоит смыть этот высокомерный в своем идиотизме мир…

— Россия духовно никогда не поддастся этой цивилизации. Внешне, частично, поверхностно — да, но по сути — никогда. Все это временно и будет сброшено в пучину времен.

— Водки! Водки! Водки!

Поток какой-то предсмертной горячки продолжался и продолжался.

— Бессмертия! Бессмертия! Вот подлинный нерв этой жизни! Я хочу жить вечно! Вечно, вечно, вечно!

— Не сходите с ума! Все мы жаждем жить бесконечно! Жить; жить и быть! Но в этом мире такое невозможно. Да вы околеете от скуки, если будете здесь лет 500. Здесь нет условий для бессмертия, для вселенской широты. Нужна вселенская Россия!

— Главное — при переходе в лучший мир сохранить непрерывность сознания…

— Бросьте, чего захотели… Небольшой перерыв нестрашен…

— Здесь нужно жить так, чтобы душа была шире земного шара… За жизнь, за любовь, за бессмертие!

— Пусть Вселенная провалится, а чтоб бессмертие было…

— И крыса хочет быть бессмертной… Ха-ха-ха!

— Водки, водки, водки!

— Жажда жизни во мне больше, чем жажда водки!

— Смерть — это только форма жизни… Той жизни, которой не может быть на земле, в видимом мире…

— Хватит философского безумия, пора переходить к смыслу конкретных и современных, в некотором плане, пророческих стихов…

— Предложите! Мы слушаем.

Никаноров взял слово. Каким-то глухим голосом, словно не отсюда, он прочел:

Зея остолбенела и ополоумела в то же время. Вдруг все в душе ее, то, о чем она и не подозревала, всколыхнулось и забредило в дикой тоске. Впервые страх объял ее. Чудовищно-загробный образ сверхпокойника вошел в ее существование, в ее ум, и она не знала, что с этим делать. Она не могла понять, что это такое — «сверхпокойник», но чувствовала, что это нечто ужасающее. Голова, унесенная в вечность, вой дикого, безумного хаоса, разрывающего самое себя, — это куда ни шло. Но «сверхпокойник» — что это? Может быть, есть сверхсмерть?