Юрий Мамлеев - Том 4. После конца. Вселенские истории. Рассказы

— У него есть документы, паспорт?

— Зея, он таких слов даже не знает, не слыхивал. В его мире таких понятий нет.

— Молодец парень. Нечего сказать.

— Да, Зея, ты пробудилась. Что же будем делать? Душа — вещь великая, но и опасная. Неведомо куда заведет. Но здесь все люди свои, наши.

— Я сначала испугалась, но потом душа моя сказала: не бойся, они хорошие, они тебя не обидят, но многое дадут.

— Зея, у меня предложение такое. Пока твои родители отдыхают, побудь здесь, с нами. Точнее, завтра я с Марком и кое-кто из компании отправляемся в Тарусу, там у Льва, его родственников, пустеет домик. Просто проведем время; дня три-четыре, наверное.

— Я согласна… Да, Галя, я хотела спросить… Кто-то из ваших выкрикнул, что человек может быть выше Бога… Он что, сумасшедший?

— Да нет… Это Судорогов… Он это так, для кайфа, для создания атмосферы невозможного…

— Атмосферы безумия, что ли?

— Да нет. Что это в тебя запало… Впрочем, там есть потаенный смысл… Гипотетический, конечно…

— Что за смысл?

— Я присутствовала при одном разговоре Судорогова со Львом… Поясню так. В человеке есть образ и подобие Божье, или, как многие считают, просто Бог… Но в мире, который удален от Бога, или от высшей абсолютной реальности, которую люди называют Богом, есть великая тайна, и она заключается в том, что в мире есть то, чего нет в самой этой абсолютной реальности, и в этом смысл его создания. И человек, его высшая сверхидея в том, чтобы разгадать это тайное и внести его в эту реальность. Но если человек, внутри которого — Бог, или высшая реальность, добавляет к ней нечто сверхтайное, постижимое, может быть, только мистически, но что содержится в мире, то какие последствия, выводы из этого? Подумай сама… Выводы здесь могут быть неоднозначные, кстати… Ты что-нибудь поняла? Я же рассказала как можно проще, еще проще невозможно…

— Немного поняла… Чуть-чуть, — слабо проговорила Зея.

— Не бери в голову. А то твоя женская головка улетит в вечность. Надо остановиться. Я, кстати, нашла здесь свою любовь. Это Марк Васильевич, так его по отчеству.

— А я, чтоб успокоиться, выйду замуж за Витеньку.

— Он согласен?

— Он на все согласен.

Воцарилось блаженное молчание.

— Ну, я пойду к своему Марку… — Галя привстала.

— Подожди… Это правда, что внутри человека есть подобие Божье? — тупо спросила Зея, о чем-то думая и не доверяя.

— Еще раз говорю: правда. Но есть и другая правда — человек может быть чудовищем, странным до омерзения, эдаким необъятным во зле… Вот такие мы… — в интонациях Галиного голоса, нежного и бархатного, почувствовалось некое самолюбование… Зея так же тупо кивнула головой.

— Да, подожди, — вдруг проговорила Галя. — Тихо, тихо… Тут есть одно потаенное окошечко… Посмотрим…

Она рукой своей нежной позвала Зею следовать за ней. Они тихонько вышли в темный коридор, куда-то свернули и действительно оказались около маленького окошечка. Окошечко вело в полупустую комнату, мрачную, как Вселенная перед концом мира. Посреди комнаты стоял стол, на нем светилась одинокая свеча, а за столом сидел Афанасий. Перед ним — бутыль водки и стакан. Все это слабо виделось сквозь окошечко. Но не виделись глаза Сверхпокойника, если он в самом деле был таковым. Глаза эти смотрели в никуда. Только наличие водки придавало этой картине мертвенно-живой вид. Видимо, водка была единственным, что соединяло Афанасия с миром и, может быть, по-своему примиряло его с ним, хотя мира он, вообще говоря, не замечал.

Галенька сладко хихикнула про себя, но потом посерьезнела:

— Видишь, Зея, — шепнула она. — Кто-то вынул его из жизни… Но куда?

Зея шепотком в ответ:

— Мы этого никогда не узнаем.

Афанасий между тем запел — свое таинственно-мрачное и непонятное.

— Фактически он не возражает таким быть, — вздохнула Галя. — Пойдем спать… Пора… Тьма кругом…

Они ушли, простились, и Зея осталась одна в своей комнатушке.

Долго, долго не могла заснуть, ворочаясь всем существом под одеялом. Когда заснула, видела во сне свой ум, большой, длинный, как светящийся луч. «С таким умом не пропадешь», — бормотнула она в себе. Однако просыпалась и слышала шорохи где-то за дверью, видимо, во тьме. «Черти, что ли, оживились или Сверхпокойник бродит по дому?» — думалось ей.

…Афанасий и в самом деле бродил по дому. Бродил тихо, как будто это не он выпил полбутылки водки. Его шорохи наводили тишину в доме, как будто все ночные чертенята и страхи попрятались от него в свои норы. Наконец скрипнула дверь, и Афанасий исчез в своей комнате.