Игорь Свинаренко - Тайна исповеди

Но «Свидетели» мне все-таки помогли. Ненадолго, но все равно я им благодарен. Я тогда попал в сообщество, которое хотело добра и делало что-то хорошее для людей.

А потом я стал атеистом, — когда понял, что цели, которые ставит религия — недостижимы. Ну это же невозможно, чтобы человек жил вечно! Католики и протестанты, в отличие от «Свидетелей Иеговы», думают, что люди после смерти попадают кто в рай, кто в ад. Это тоже мне кажется слишком примитивным и наивным… В общем, я понял, что религия служит интересам и целям эксплуатации, обслуживает интересы власти.

Убийственная тема — зверства в концлагерях. Слухи и раньше ходили, про ужасы, которые там творились, — но большинство населения в это не верило: «Как немцы могли вот такое вытворять? Да это же невозможно!» Я сам в это не очень верил, ведь мы, немцы, благородные и добрые люди! Этой правдой о том, что творилось в лагерях, мы были просто раздавлены. Мы стали беспомощными. Ну, кто-то это понял давно, но — не большинство простых людей… Понять мешало и то, что немцы были благодарны фюреру — за то, что он осчастливил нацию. Многие же при нем впервые стали есть досыта.

Я понимаю, что Райнеру трудно было поверить в ужасы немецких концлагерей. Он ведь сам — лагерный зек. Сидел. Так ему в лагере, в Бельгии, выдавали и тушенку, и пиво, и вино, и кэш, там для зеков было и варьете, и кинозал. Так нешто родные, свои, немцы — хуже каких-то бельгийцев? Да не может такого быть!!!

Один коллега, старичок-переводчик, рассказывал мне про вот то самое. Он видел, как солдаты, впервые вошедшие в лагерь в 45-м, смотрели на эти полутрупы зеков — и начинали рыдать. Многие блевали. Кто-то в страхе бежал, когда мумии тянулись к ним, чтоб обнять освободителя или хоть потрогать. Живые скелеты пытались аплодировать, но сил не было, их жалкие ладони просто соприкасались, не издавая никаких звуков. Солдаты протягивали зекам винтовки — ну-ка, застрелите охранников! Какие-то надзиратели еще оставались, те, кто почему-то не успел сбежать… Однако оружие оказывалось слишком тяжелым для живых мертвецов. Коллега Сэлинджер, военный переводчик (где ж это он выучился немецкому? Просто в Нью-Йорке в те годы полно было жителей, которые общались главным образом на идише, сильно смахивающем на берлинский диалект), рассказывал своей дочке Маргарет: «Запах горелой человеческой плоти никогда не выветрится у меня из ноздрей, сколько бы я ни прожил».

Да… Запах сожженных трупов. Да плюс же еще дерьмо, гниль, моча, блевотина…

Кстати, мода на фильмы о живых мертвецах пошла как раз после войны. Нетрудно догадаться, где американские режиссеры черпали вдохновение. Кругом, блять, зомби!

— А потом этих же людей, которые не верили в лагеря, совецкая администрация и союзники тоже — стали в принудительном порядке водить на экскурсии в немецкие концлагеря, — рассказывает Райнер.

— И тебя?

— Нет, людей туда гоняли в 1945-м, а я тогда сидел в лагере в Бельгии. А когда вернулся, фаза насильственного ознакомления с ужасами уже закончилась. Я знаю, что в совецкой зоне граждан насильно водили в Бухенвальд, где еще лежали горы трупов. Всё население Веймара это должно было увидеть — и увидело. Конечно, при Гитлере было комфортней не верить в это и вообще тему не поднимать. Дело не только в тонкостях психологии… В войну было понятно, что, если станешь много болтать, сам поедешь в лагерь. Люди боялись это обсуждать. Так что было мало таких, кто знал и понимал, что происходит в стране. Я посетил Бухенвальд, но — добровольно. По профсоюзной линии. Мы с ребятами, с которыми работали на складе, иногда за счет предприятия ездили на экскурсии. Нам давали грузовик с деревянными лавками в кузове, и — вперед! Оказавшись в Веймаре, завернули в концлагерь. Я там видел абажуры из человеческой кожи, с татуировками. А самое страшное там было вот что: сувениры из засушенных человеческих голов, сделанных по рецепту заморских туземцев. Человеческая голова была не больше кулака. Чтоб такое вытворять, надо было иметь много криминальной энергии.

Потом эти ужасные головы перестали показывать туристам.

Тут надо пояснить. Этот дикий способ изобрели индейцы племени хиваро, живущие в Эквадоре и Перу. Они называют такие амулеты из вражеских голов «тсантса» или же «цанца». Считается, что эти поделки придают их владельцу силу и защищают его от напастей, да даже и от смерти. Эти цанца стали модными сувенирами — белые коллекционеры иногда берут эту расчлененку аж по 30 000 долларов за голову, точней, за головку.