Лара Галль - Буквенный угар

— Не презирай меня, пожалуйста, просто я не выживу, если ты уйдешь.

Они шли молча остаток пути. Лика замечала то тут, то там хрусткие сухие листья — и старательно наступала на кленовые мумии. Смутно осознанная жестокость…

Вот так сейчас ей было совершенно не жаль Сергея. Она была равнодушна. Безучастна. И хотела только одного — жить своей жизнью.

Он думал о том, что только ярость отторжения, вызванная изменой, может уравновесить боль потери. По странности, хорошую женщину, не изменившую тебе, отпустить — невозможно. А отпустить Лику — это выпустить воздушный шар в небо. Она никогда, никогда не вернется…

Он плеснул в бокалы коньяка из овальной бутылки толстого стекла.

Подал один бокал Лике.

Она еще только пристраивала дно бокала в уютную чашу ладошки, как он уже выпил залпом свой коньяк и налил еще. Снова полный. Снова выпил, судорожно сглатывая.

Лика смотрела с интересом и безо всякой тревоги. Сережа не был пьющим человеком.

Сделала кофе, порезала сухой колбаски. Он попросил лимон.

Пил коньяк, жевал лимон и плакал. Не морщился, не вытирал слез, не шмыгал носом. Мироточил слезами, как католический святой. Потом встал, пошатываясь, пошел к раковине, открыл воду.

Широкой лентой лилась вода, он задумчиво смотрел на ровный поток, потом взял валяющийся в раковине хлебный нож и провел себе по внутренней стороне запястья. Еще раз.

Лика невидяще смотрела в его напряженную спину.

Вдруг поняла, метнулась, вцепилась в нож, отвела его подальше от нежной глины человеческой плоти.

Нет, нет, — твердила, — нет, не надо, не надо!

Я не хочу жить без тебя, а ты уходишь, уходишь!

Не ухожу, не ухожу, никуда не ухожу.

Правда? правда?

Сумасшедшая яростная надежда в глазах.

Хищная надежда.

Его надежда — ее безнадежность, но сейчас не важно, сейчас главное — не дать разойтись коже и розовому мясу, не дать пролиться красным зеленоватым венам.

Правда, правда, честно, не ухожу…

Крупный калибр мужских рыданий, выпавший нож.

Прости, прости, я напугал тебя?

Да, я напугал тебя, я идиот, прости, только не бросай меня, не презирай меня…

Я тебя так люблю, ты не знаешь, ты не знаешь…

Какой ужасный ужас эта чужая любовь к тебе, которую надо нести, как крест, на которой надо себя распять…

Неизвестно, сколько раз распять, и воскресение — будет ли…

Воскресение, это когда уже без креста, когда любишь того, кого любит душа твоя,

и любовью не тяготишься…

Уже плечи ныли от его тяжести, а он все не мог разомкнуть рук.

Ее уже била крупная дрожь от пережитого стресса,

хотелось провалиться в сон, в смерть, в тартар,

но надо было держать его, отдышивать еще, чтобы — не дай бог — не вернулось настроение…

Неумолимый вектор жертвенности не сменил направления.

По словам вскрывшего себе вены Сенеки, душа — это бог, нашедший приют в теле человека.

Более нелепый выбор ресторана был просто невозможен.

Вот так всегда: он старается изо всех сил и попадает мимо, мимо…

Суетные многоярусные постройки некрашеного дерева, помесь Кижей и избушки на курьих ножках. Ресторан «Русское подворье».

Интересно, почему? Почему он выбрал этот туристский кич для романтического ужина в честь свадебной дурацкой даты?

То есть он знал, что Лика на дух не переносит всякие крашенные в патриотические тона вещи. Особенно квасное русофильство в виде еды под балалайку.

Но спросил же: «Ты не против? Валютный ресторан, вкусно, я пробовал, давай? Или хочешь — любой другой?»

Против… Какой смысл быть против того или другого ресторана? Если бессмысленно само существование вместе?

Если шоу идет к провальному финалу, декорации не важны… Чем хуже, тем лучше.

Ну что ж, внутри — горячечно плохо, снаружи — лихорадочно вежливо.

— Не смотри на цены.

Милая улыбка в ответ.

— Знаешь, мне всегда хотелось тебя баловать, но все время давила ответственность, что дети, что денег мало… А наверное, стоило безрассудно поступать. Хоть иногда.

— Ну что ты. Ты всегда старался. Цветы. Вино. Шоколад.

— Нет. Я всегда хотел. Но почти никогда не делал ничего из того, чего хотел бы для тебя.

Ободряющая улыбка в ответ.

— Что ты будешь заказывать?

— Есть не хочется. Может, рыбу? Вот — шашлык из белуги, пусть будет шашлык.

— Ну пожалуйста, выбери салат какой-нибудь, здесь очень вкусно.