Марина Эшли - Удивительные истории о бабушках и дедушках [антология]

Еще одним артефактом из семидесятых была фотография, с которой смотрели трое моложавых ребят в расклешенных брюках и рубашках с «огурцами». То был сам Борис Александрович и двое его приятелей — близнецы Леша и Вася Курочкины. Черно-белый снимок в позолоченной рамке стоял по центру стола — как доказательство того, что это время действительно существовало, и напоминание о том, что в него обязательно нужно вернуться.

— Опять ничего не ел, — вздохнула Таня и сняла с плиты сковороду, где шипела вчерашняя картошка. — Пап, иди обедать! — крикнул Игорь.

Не дождавшись ответа, Игорь отправился в комнату и привел отца, слегка надутого на то, что его оторвали от работы. Таня за это время разложила картошку по тарелкам, посыпала ее свежим укропом, выловила из банки три последних огурца и поставила по центру стола сайру в масле.

— Смотри, пап, твоя любимая, — постучала Таня по синей банке консервов, но отец только отвернул нос.

— Его любимая — сайра из семидесятых, — ответил Игорь, на что старичок одобрительно кивнул.

— Пап, а у нас для тебя сюрприз, — сказала Таня и подмигнула брату.

— Слушай, — Игорь заглянул в покрасневшие глаза отца, — сегодня мы с тобой отправимся в семидесятые. По-настоящему! Я пообщался с приятелем с Физтеха и узнал верный способ.

Зрачки Бориса Александровича расширились, и он начал ловить воздух ртом, как ошалевшая рыба на берегу. Одновременно он пытался что-то сказать, но звуки никак не хотели складываться в слова. После третьего микроинсульта, произошедшего аккурат за очередным неудачным запуском машины времени и очередным обесточиванием дома, старичок не мог произнести ни слова. Зато продолжил еще усерднее работать над своим изобретением — «чтоб снова почуять вкус жизни и откушать настоящей еды, пока не помер», — как написал он в рабочей тетради.

— Успокойся, — улыбнулся Игорь и положил руки на плечи отца, — я знаю, что делать.

— Но прежде нужно поесть, — сказала Таня. — Считай это обязательным условием нашего путешествия.

На этих словах Борис Александрович схватился за вилку и принялся уплетать золотистую картошку с хрустящими огурцами и разваленной сайрой. Закончив трапезу, он кивком поблагодарил детей за обед и отправился обратно в комнату. Там он прямо в халате улегся на диван и уставился в белесый потолок.

Перед глазами возникали картины из прошлого: победа в областном турнире по шахматам, выезды в лес на легендарном мопеде «Верховина-5», первый глоток портвейна и первое курево, выступление Пугачевой на фестивале «Золотой Орфей» и последующая безумная влюбленность в нее…

Как много всего в семидесятые было сделано и прочувствовано впервые. Как непоколебима была вера в светлое будущее. Какими смелыми и дерзкими были друзья и он сам, так что недостаток опыта в любом деле с лихвой компенсировали пылким желанием и очаровательной наивностью. Борис Александрович улыбался и чувствовал, как постепенно проваливается в глубокий и спокойный сон без сновидений.

Часа через три он проснулся, вскочил с дивана и побежал на кухню. Игорь и Таня сидели на табуретах, привалившись к стене и читая книги из отцовской «Библиотеки современной фантастики».

— О, уже проснулся, — сказала Таня и захлопнула Воннегута.

— Пора собираться, — сказал Игорь и положил на стол Брэдбери.

После мытья и бритья Борис Александрович попробовал уложить свои жесткие волосы. Но спустя несколько тщетных попыток намеренно разлохматил их и отметил, что такая прическа идет ему даже больше других. Переодеваться не стал — остался все в том же белом халате, только на смену водолазке пришла темная клетчатая рубашка.

С собой он собрал небольшой коричневый чемоданчик, куда уложил только самое необходимое: «рабочую» водолазку, еще одну клетчатую рубашку с длинными рукавами, брюки, туфли, носки, нижнее белье, бритву, зубную щетку, две чистые тетради по сорок восемь листов, шариковую ручку. Со стола забрал рабочую тетрадь, подмигнул трем товарищам с фотографии и вышел.

Дети ждали его в прихожей — обутые и готовые к выходу, но Борис Александрович замотал головой и показал на свое изобретение.

— Пап, ты только не волнуйся, но отправимся мы не отсюда, — пояснила Таня.

— Приятель с Физтеха сказал, что лучше путешествовать во времени на других машинах, — дополнил Игорь. — И я специально взял одну напрокат.

— Пойдем посмотрим, — протянула руку Таня.

На улице их ждал черный и блестящий, как лакированная туфля, ГАЗ-24 — больше известный как «Волга».