Эмма Донохью - Притяжение звезд

– Обычно я об этом не рассказываю другим, – добавила я.

– А почему нет? – спросила Брайди.

– Ну, наверное, из суеверного страха, что, если рассказать, это может оказаться правдой.

Брайди склонила голову набок.

– А разве это не правда?

– Да, но… официальной правдой. Всем известной. И я буду Джулией с немым братом.

Она кивнула.

– Это тебя обижает?

– Не так.

– Печалит, – поправилась она.

Я кивнула, сглотнув слюну.

– Ну, – пробормотала она, – тогда, я бы сказала, тебе повезло.

– Повезло, что мой брат онемел?

– Что у тебя есть брат, – уточнила она. – Каким бы он ни был.

А она права, подумала я. Тима уже не переделаешь. Теперь у меня такой брат.

После паузы она сказала:

– Или что у тебя вообще есть хоть кто-то!

– О, Брайди!

Она в свойственной ей манере пожала плечами, коротко, как обезьянка.

Я шумно откашлялась:

– У Тима сохранилось характерное чувство юмора.

– Ну и хорошо.

– И у него есть сорока, которую он обожает.

– Шикарно! – насмешливо воскликнула она.

– Чудесный садовник-огородник, прекрасный повар-самоучка.

– Кто? Сорока?

Мой хохот раскатистым эхом пробежал по волнистой крыше.

Я разделила конфеты. Мы съели по одной. А потом стали играть: у кого на теплом языке медленнее расплавится вторая конфета.

Брайди, с трудом двигая языком, произнесла:

– Это как последняя трапеза перед казнью.

Тут я подумала о пациентке, подвинувшейся рассудком из-за гриппа, той, что выпрыгнула из окна и убилась. Но я ни слова не сказала, позволив Брайди насладиться своей конфетой.

Я озябла, но мне было все равно. Подняла лицо к звездному небу и выдохнула длинное облачко пара.

– А знаешь, что у других планет есть множество своих лун, а не одна-единственная, как у нас?

– Брось!

– Но это факт! Я узнала об этом из научной книги. У Нептуна – три, а у Юпитера – целых восемь… А, нет, ученые уже нашли девятую, сделав фотоснимок на очень длинной выдержке.

Брайди насмешливо склонила голову, словно я ее дурачила.

И тут меня осенило, что девятая луна Юпитера, очень может быть, и не последняя; со временем астрономы вполне могут открывать все новые и новые спутники. Может быть, если у них появятся более мощные телескопы, они обнаружат и десятую, и одиннадцатую, и двенадцатую луну Юпитера. От мысли, что там, в вышине, обретается такое сияющее множество тел, у меня голова пошла кругом. Да и здесь такое же множество тел. Суетящиеся поколения, живые, занятые своими делами… пускай даже нас куда меньше, чем бессловесных умерших.

Внизу на улице мужчина запел.

– Надо бы сбросить ему что-нибудь на голову, – предложила я.

– Не надо, – рассмеялась Брайди. – Мне нравится эта старая песня.

– Ты удостоишь ее названием?

– Песня называется «Мы пали духом».

– Да у него же получается какая-то пьяная галиматья.

И она запела:

– «Разве мы пали духом?»

Она остановилась в ожидании моего ответа. Не дождавшись, сама ответила:

– «Нет! – И продолжала: – Так пусть же голоса зазвенят, споемте, друзья. Разве мы пали духом?»

Когда она запела третий куплет, я наконец брякнула свое «Нет!».

Время бежало незаметно. В какой-то момент, увлекшись долгим разговором обо всем на свете, мы с Брайди сошлись на том, что уже хорошо за полночь.

– Сегодня же День Всех Святых, – вспомнила я. – Надо бы сходить на кладбище.

– А больница не сойдет за кладбище? Тут же всегда кто-то умирает.

– Допустим, сойдет. О, мне нужно помолиться за маму!

– Она в больнице подхватила горячку после рождения Тима? – спросила Брайди.

Я покачала головой.

– Нет, дома. Такое происходит каждый день, в любой точке мира… Женщины рожают и умирают. Хотя нет, – поправилась я. – Они умирают родами. Но это же не новость. И я сама не понимаю, почему это всегда приводит меня в ярость.

– Думаю, это твоя битва, – заметила Брайди.

Я искоса поглядела на нее, а она продолжала:

– Ты давеча сказала мистеру Гройну, что женщины, как солдаты, отдают свои жизни… Но твоя работа – не рожать детей, а спасать их. И их матерей.

Я кивнула. У меня перехватило горло.

– Вообще-то их всех.

Брайди перекрестилась.

– Храни Господь миссис Пауэр, мать Джулии и Тима.

Я склонила голову и попыталась присоединиться к ее молитве.

– Да будут благословенны все усопшие, – добавила она.

Тишина объяла нас шелковым покровом.

– Это были два лучших дня в моей жизни, – заметила Брайди.

Я изумленно уставилась на нее.