Владимир Гурвич - В долине смертной тени [Эпидемия]

После завтрака, выждав немного времени, Софья Георгиевна постучала в комнату дочери. Услышав разрешение «войти», решительно отворила дверь. И увидела разочарование на лице Ренаты, которая явно ждала не ее. Скорей всего, Ростислава.

Рената лежала на кровати. Софья Георгиевна подошла к ней и к своему ужасу увидела на тумбочке упаковку, в котором она узнала кокаин. Как медик она неоднократно встречалась с ним в своей практике.

Софье Георгиевне стало мгновенно холодно: неужели Рената докатилась до наркотиков? Если так, это просто ужасно. Но она постаралась взять себя в руки и не выдать, что обнаружила страшную находку. По опыту она знала, что попытка напрямую воздействовать на человека, применяющего подобные средства, не только не приносит результата, а наоборот, лишь ухудшает ситуацию. Надо действовать более тонко, хотя, как именно, она пока не очень представляла.

Софья Георгиевна сознательно села так, чтобы не смотреть на кокаин и не смущать этим дочь. Пусть думает, что она ничего не заметила.

— Мама, ты чего? — спросила Рената. Она явно не была расположена сейчас к общению.

— Вот зашла поговорить. Может же мать в кое то веки пообщаться со своей дочерью.

— Да, конечно, — согласилась Рената, — давай пообщаемся.

Софья Георгиевна взяла ее за руку и подумала, какая она бледная и легкая. Ренате не мешало бы набрать хотя бы немного дополнительного веса.

— Давно хотела с тобой поговорить. Да все как-то не удавалось. Мне кажется, что в последнее время тебя что-то гложет. Может, я могу тебе чем-то помочь?

— Да, ничего такого, мама. Все, как обычно, — нарочито бесстрастно пожала плечами Рената. — Зря беспокоишься.

— Не зря, дочка. Я мать, а у матерей сердце чуткое, когда касается их детей. Когда у тебя будут свои, ты это поймешь.

— Я не хочу детей.

— Что?! — Раньше таких заявлений Софья Георгиевна от дочери не слышала. — Почему?

— А зачем?

Софья Георгиевна ощутила растерянность. Вопрос был простой, но найти на него ответ оказалось не так уж и легко. — Продолжать свой род — это обязанность человека.

— Кто тебе это сказал?

И снова Софья Георгиевна оказалась в затруднении.

— Никто, я всегда так думала. У меня не было сомнений рожать или не рожать. И появление Виталика и тебя я ждала с большим нетерпением.

— Возможно, это и так, но я это не чувствую. В консерватории у меня есть несколько подруг, которые родили. Я не заметила, что они очень счастливы. А вот нервными стали все. А некоторым просто стало не хватать на жизнь.

— Но у тебя такой проблемы не может быть, ты унаследуешь большое имущество.

На лице Ренаты в связи с предстоящим наследованием не появилось никакой радости.

— Ростик считает, что оно все незаконно. И однажды это имущество конфискуют.

— Он так тебе сказал?

— Да, еще пару лет назад. Я запомнила.

— Вот что тебя гнетет, — сделала вывод Софья Георгиевна.

— Совсем нет, я об имуществе не думаю. Есть и есть, не будет, так и ладно. Затем его столько, как у нас.

— Рената, послушай, мне кажется, что Ростислав оказывает на тебя плохое воздействие. — Софье Георгиевне хотелось спросить, не принимает ли он наркотики, но она не решилась — это насторожит дочь.

— Это не так, он меня все время призывает заняться общественной работой.

— Что за работа? — нахмурилась Софья Георгиевна.

— Не знаю, самая разная. Но я не хочу.

— И правильно, тебе надо учиться. Карьера певицы складывается не просто. Скажи, у тебя все нормально со здоровьем?

— Почему ты спрашиваешь?

— Ты очень бледная. Раньше такой не была.

— Нормально, — коротко ответила Рената и посмотрела на мать. — Мама, чего ты хочешь? Ты задаешь мне много вопросов.

— Просто хочу больше знать о своей дочурке. Для матери это совершенно естественно.

— Ну, если хочешь, спрашивай, — каким-то безразличным тоном произнесла девушка.

Софья Георгиевна ясно поняла две вещи: во-первых, ничего она этим разговором не добьется, Рената не расположена на откровенность с ней, и во-вторых, нужно предпринимать срочные меры для спасения дочери. Одного кокаина на ее тумбочке для этого достаточно, но явно имеют место и другие неблагоприятные обстоятельства. Но главное, она так и не узнала, в чем же причина этих неурядиц?

— Я непременно спрошу, но не сейчас, — встала Софья Георгиевна. — Мы еще поговорим с тобой.

— Как хочешь. — Рената посмотрела на мать, но в этом взгляде Софья Георгиевна не обнаружила никаких эмоций. И почувствовала, что ее тревога только усилилась.