Владимир Гурвич - В долине смертной тени [Эпидемия]

— Не все, но некоторые. Те, где играла Соланж. Мне кажется, чтобы ваш, Соланж, талант заиграл бы новыми красками, если бы у вас появится другой режиссер.

— Вот это важное заявление! — воскликнул Святослав. — Соланж, тебе стоит об этом подумать. — Он взял бутылку, налил вино сначала француженке, потом себе. — Виталик, если хочешь вина, тебе придется сходить за ним. У нас его больше нет.

— Я пока обойдусь, дядя Святослав. А что вы думаете, Соланж, о моих словах?

— До сих пор Святослав меня устраивал. Но я не исключаю того, что снимусь еще у кого-то. Такие предложения мне поступали.

— А я не знал, — удивился Святослав. — Почему мне ничего не сказала?

— Не хотела расстраивать. Тем более, я все равно отказала.

— Сколько живу, столько и убеждаюсь, что никогда не знаешь до конца ни одного человека. У всех есть свои секреты.

— Так вы этого не знали, дядя? — спросил Виталий.

— Представь себе. И кто эти режиссеры? — посмотрел Святослав на Соланж.

— Какая разница. Ты бы лучше быстрей решил, о чем будет твой следующий фильм.

— Этим как раз я и занимаюсь, — недовольно пробормотал Святослав. Он взял со стола бокал и сделал большой глоток вина.

— Не знаю, о чем будут ваш новый фильм, дядя Святослав, но непременно главную роль должна исполнять мадам Жобер, — произнес Виталий.

— Вы очень любезны, Виталий, — сказала Соланж.

— Я непременно учту твое пожелание, — иронично посмотрел на племянника Святослав. — Тебе, Виталий, все равно, что я буду снимать, лишь бы Соланж — в главной роли. Я верно уловил твою мысль?

— А почему, собственно, нет. В фильмах мне больше всего нравятся занятые в них красивые актрисы.

— Больше всего их в порно. Может, тебе переключиться на просмотр только таких фильмов?

— Это пошло, дядя Станислав. В порно красота любой женщины нивелируется. Да и зачем там она, там ценится совсем другое.

— Ты, оказывается, разбираешься в таких вещах, — насмешливо произнес Святослав. — В случае чего буду к тебе обращаться за консультацией.

— Всегда рад помочь родственнику, — едко улыбнулся Виталий.

— Мы, пожалуй, с Соланж сходим искупаться в бассейн, — встал Святослав с кресла. — Ты не возражаешь? — обратился он к своей подруге.

— С большим удовольствием. Виталий, была рада нашему знакомству.

— А я просто счастлив, что вы гостите в нашем доме, — ответил Виталий, снова целуя ей руку. — Я полон надежды на продолжение нашего знакомства.

Соланж посмотрела на молодого человека и вслед за Станиславом вышла из комнаты.

Поведение, да и сам вид Ренаты Софьи Георгиевне не нравились уже давно. В какой-то момент она стала замечать, что с дочерью творится нечто не совсем понятное. Все вроде бы обстоит благополучно; она вполне успешно учится в консерватории, иногда выступает с концертами, каждую ночь ночует дома. И при этом какой-то почти постоянный тусклый взгляд, подчас излишняя раздражительность, которое сменяется на безразличие ко всему, что для молодой девушки выглядит удивительно.

Сначала Софья Георгиевна полагала, что это связано с какими-то любовными переживаниями Ренаты, но затем изменила мнение, ей стало казаться, что причина такого поведения другая. Но выяснить все как-то не получалось, то не было времени, то не складывался между ними разговор. К тому же периодически Рената напоминала себя прежней — веселой, жизнерадостной, полной надежд и оптимизма.

Но сейчас Софьи Георгиевны видела, что Рената снова не в своей тарелке. Ест мало и без аппетита, почти все время молчит, погруженная в какие-то свои мысли, а если и обращает на кого-то внимания, то преимущественно на Ростислава. Против него Софья Георгиевна особо ничего не имела, хотя с ее точки зрения то был не самый лучший образец молодого человека. Уж больно он какой-то резкий, непримиримый, если смотрит на тебя, то, как прокурор, который выносит приговор подсудимому. Она не до конца понимала, откуда это в нем. Хотя, если вспомнить, чем занимается его отец, то становятся более ясными истоки такого поведения. Она бы не хотела, чтобы ее дочь уж слишком тесно общалась с ним, хотя в данной обстановке у Ренаты просто нет выбора. И все же…

Софья Георгиевна думала о том, что сейчас самое время заняться дочерью, попытаться выяснить, что же все-таки с ней происходит. Когда завершится пандемия, вновь окажется некогда, снова обоих поглотит водоворот бесконечных дел. А потому нужно, не откладывая, поговорить по душам с Ренатой. Если, конечно, такой разговор получится, в чем Софья Георгиевна была далеко не уверенна.