Владимир Гурвич - В долине смертной тени [Эпидемия]

— Я все-таки хотел бы узнать, где это несчастливое место. Вдруг и я там поскользнусь.

— Успокойся, дорогой внук, дважды снаряды в одну воронку не падают. Ты там не поскользнешься. Чего еще желаешь узнать?

— Как-то все это странно.

— Что именно? — поинтересовался Герман Владимирович.

— Что Катя отправляется жить к тебе, этот кровоподтек…

— Про кровоподтек, думаю, сказано достаточно, — сказал Герман Владимирович. — Что же касается того, что Катя какое-то время поживет у меня, то не вижу ничего странного. У нее большой талант, и когда эпидемия стихнет, будем думать, как его развивать. Возможно, я стану ее импресарио. Надо же мне чем-то заниматься на старости лет. К тому же… — Герман Владимирович не договорил, его лицо исказила гримаса боли.

— Что с тобой дед? — встревожился Ростик.

— Что-то сегодня не очень хорошо с сердцем. Как проснулся, так и болит.

Катя вскочила с кровати.

— Герман Владимирович, очень прошу, прилягте.

— Правда, дед, приляг, — присоединился Ростик. — Хочешь, схожу за тетей Софьей, она же врач.

— Попозже. Я лучше, в самом деле, несколько минут полежу. — Герман Владимирович лег на кровать и посмотрел на внука и Катю. — Это не мешает нашему общению, — заявил он. — Катенька, ты перед приходом Ростика, хотела что-то мне сказать.

— Хотела, Герман Владимирович. Я хочу вас поблагодарить, это все так неожиданно. Я никогда не предполагала, что такое возможно.

— Мне кажется, ничего особенного мы не делаем, — возразил с кровати Герман Владимирович.

Неожиданно Катя всхлипнула, а на ее глазах появились слезы.

— Вы не понимаете, я еще вчера была уверенна, что добрых людей в мире нет. Особенно среди вас. Я вас всех так ненавидела, что во мне начинало все пылать.

— Я тебя очень хорошо понимаю, Катенька. И ты во многом права в своих чувствах. В нашей стране правящей класс за многое можно ненавидеть. Но, как видишь, даже среди него попадаются не самые плохие людишки.

— Да, они есть. Вы, Рената, Ростик, так мне помогли.

— Ну, положим, еще не помогли, еще только это в наших планах. А они не всегда исполняются. Это я тебе как бывший вице-премьер говорю.

— Нет, вы мне очень помогли, — не согласилась Катя. — Еще несколько дней назад мне не хотелось жить.

— Вот это ты напрасно, жить надо хотеть всегда, — проговорил Герман Владимирович. — В этом залог успеха. Мой тебе завет на будущее — в любой ситуации не отчаивайся, шагай дальше вперед. Самая большая глупость, которую можно только совершить, как человеку, так и целому государству, — при встрече с трудностями пятиться, словно рак, назад. А искушение всегда велико. Запомнишь?

— Запомню, — кивнула Катя головой.

— Да, совсем забыл, в квартире есть коллекция восточных ваз, я их собирал по всему свету. Очень прошу, будь осторожна, не разбей. Остальное я тебе сказал.

— Катя, я могу тебя как-нибудь там навестить? — вдруг спросил Ростик.

Катя вопросительно посмотрела на Германа Владимировича, тот кивнул головой.

— Конечно, Ростик, буду очень рада.

— Только ведите себя прилично, — шутливо погрозил сначала Ростику, потом девушке пальцем Герман Владимирович. — Тебе еще рано становится отцом, а мне прадедом.

Катя вдруг покраснела.

— Вы даже не думайте, я не…

— Это я в шутку сказал, — прервал ее Герман Владимирович. — Вы взрослые люди и сами решите, как себя вести. — Катя, я очень рад, что ты не таишь на нас зло. Мне бы не хотелось, чтобы ты уехала с этим чувством.

Несколько мгновений Катя молчала.

— Я очень постараюсь, Герман Владимирович, — пообещала она.

Ростик снова подозрительно посмотрел на обоих, он хотел что-то спросить, но в этот момент раздался звонок телефона Германа Владимировича.

— Катя, звонил шофер Михаила, он готов тебя везти. Так что иди. Все будет хорошо.

Катя встрепенулась, она подскочила к Герману Владимировичу и поцеловала его. Затем подошла к Ростику и тоже быстро прикоснулась губами к его щеке. Юноша обнял ее, несколько мгновений они стояли, прижавшись друг к другу. Затем девушка выскользнула из объятий, взяла за ручку чемодан и выбежала из комнаты.

— Кажется, Ростик, мы с тобой сделали доброе дело, — сказал Герман Владимирович. — Еще одно.

— Дед, ты что, их копишь?

Герман Владимирович взглянул на внука.

— Вот что, мой милый, помоги мне дойти до своих апартаментов.

— Тебе все же плохо? — встревоженно спросил Ростик.

— Уже не так плохо, как несколько минут назад. Но подстрахуй меня на всякий случай. Знаешь, Ростик, что я понял, как бы молодость долго не длилась, все же конец приходит и ей. Идем, внучек, проводим Катю, а потом ко мне.