Элиф Шафак - 10 минут 38 секунд в этом странном мире [litres]

– Расслабься, мы не умрем, – успокоила ее Зейнаб-122.

Хюмейра, несмотря на принятое успокоительное, начинала нервничать, а вот Саботаж чувствовал себя и того хуже.

– А та выпивка, что она дала тебе… Может, попробуем по глотку?

Хюмейра засомневалась:

– Ты ведь знаешь: когда ты выпиваешь, это катастрофа.

– Но это в обычный день, а сегодня ночью особый случай. Девочки, я же рассказал вам про мужчин из моего рода. Конкретно этого места я не боюсь. А вот от мысли о смерти у меня кровь стынет в жилах.

– Может, тебе лучше косячок покурить? – услужливо предложила Джамиля.

– Нету больше. Как я пойду дальше в таком состоянии? И как буду раскапывать могилу?

Хюмейра и Зейнаб-122 переглянулись. Джамиля пожала плечами.

– Отлично, – сказала Хюмейра. – Если честно, мне и самой нужно глотнуть.

Выхватив у нее фляжку, Саботаж сделал внушительный глоток. А потом еще один.

– Хватит, – проговорила Хюмейра и тоже немного глотнула; по ее горлу пронеслась огненная стрела. Поморщившись, Хюмейра наклонилась вперед. – Что… а-а-а… что это такое?

– Не знаю, но мне понравилось, – сказал Саботаж и выхватил фляжку, чтобы сделать еще один глоток.

Ему стало полегче, и он решил хлебнуть еще немного.

– Эй, хватит! – Хюмейра отняла у него фляжку и закрутила на ней крышку. – Это крепкая штука. Я никогда…

– Ладно, пошли! Нам сюда, – раздался голос из мрака.

Налан возвращалась к ним.

– Этот напиток… – проговорила Хюмейра, двигаясь ей навстречу. – Что это за отрава?

– А-а, ты попробовала? Это особенная штука. Ее называют «спиритус магнанимус». Польская водка. Бывает еще украинская, русская или словацкая. Мы спорим о том, кто придумал пахлаву – турки, ливанцы, сирийцы или греки… а у славян своя война – по поводу водки.

– Так это была водка? – с недоверием спросила Хюмейра.

– А то! – широко улыбнулась Налан. – Но это всем водкам водка. Девяносто семь процентов спирта. Эффективная и практичная. Зубные врачи дают такую своим пациентам, если собираются вырвать зуб. А хирурги используют ее во время операций. И духи тоже из нее делают. Но в Польше такую пьют на похоронах – поминают мертвых. А потому я подумала, что она нам сгодится.

– Ты притащила убойную водку на кладбище?! – покачав головой, ужаснулась Зейнаб-122.

– Ну, от тебя-то я не ждала одобрения, – с обидой ответила Налан.

– Тебе удалось найти могилу Лейлы? – спросила Джамиля, меняя тему, чтобы снять напряжение.

– Да-да! Она на другой стороне. Все готовы?

Не дожидаясь ответа, Ностальгия Налан направила свой фонарик на тропинку слева от них и пошла по ней, так и не заметив странной улыбки, которая появилась на лице у Саботажа, и блеска, возникшего у него в глазах.

В итоге они дошли. Склонившись друг к другу, они пристально всматривались в одну из могил, как будто она представляла собой ребус, который необходимо решить. Как и на большинстве прочих могил, на этой тоже торчал лишь номер. На надгробии не было написано ни «Текила», ни «Лейла». Да и надгробия-то не было. И ухоженного участка земли с аккуратным рядом цветов тоже не было. Ей досталась всего-навсего деревянная доска с небрежными каракулями какого-то кладбищенского служащего.

Они вспугнули ящерицу, которая выскочила из-под камня и, рванув в другое укрытие, исчезла в зарослях кустарника где-то впереди. Понизив голос до шепота, Хюмейра спросила:

– Это здесь похоронена Лейлочка?

В спокойствии Налан сквозило напряжение.

– Да, давайте копать.

– Не так быстро, – подняла руку Зейнаб-122. – Сначала нужно помолиться. Нельзя эксгумировать тело без определенного ритуала.

– Прекрасно, – ответила Налан. – Только поскорее, пожалуйста. Нам нужно торопиться.

Из своей сумки Зейнаб-122 достала баночку с приготовленной заранее смесью – каменная соль, розовая вода, сандаловая паста, семена кардамона и камфара – и обрызгала ею могилу. Закрыв глаза и подняв руки ладонями вверх, она прочитала суру «Аль-Фатиха». Хюмейра подхватила. Саботаж, у которого закружилась голова, вынужден был сесть и только так смог молиться. Джамиля трижды перекрестилась, беззвучно шевеля губами.

Воцарившаяся после тишина была пронизана печалью.

– Ладно, пора пошевеливаться, – сказала Налан.

Навалившись на лопату всем своим весом и поставив ногу на упор, Налан загнала ее глубоко в землю – полотно ушло внутрь полностью. До этого она волновалась, что земля может промерзнуть, но она оказалась достаточно мягкой и влажной, и Налан быстро принялась за работу, войдя в определенный ритм. Вскоре ее затянуло знакомое и такое успокаивающее ощущение почвы, ее аромат.