Алексей Винокуров - Темные вершины [litres]

– Ты серьезно? Хочешь, чтобы я это взял? – спросил он неуверенно и сам себя выругал за длинный язык: ему бы просто отвернуться, уйти прочь, а флэшку бы уборщики выловили. Но было поздно, вопрос уже прозвучал, а варан медленно, очень медленно поднял голову и опустил ее вниз. Буш был готов поклясться, что зверь понял его вопрос и ответил на него утвердительно.

– А может, лучше охрану… – сделал он последний робкий заход.

Варан злобно оскалил желтые зубы и зашипел, как огнетушитель. Стало окончательно ясно, что с содержимым драконовой утробы придется разбираться самому.

Буш извлек из кармана носовой платок с вензелем базилевса – платками и другими знаками верховной власти снабдили его еще утром и обещали снабжать по необходимости. Борясь со рвотными позывами, базилевс осторожно приоткрыл дверь вольера, сунул руку с платком внутрь, внимательно следил за вараном – не бросится ли? Но варан демонстративно отвернул морду в сторону – бери, не спрашивай.

И он взял.

Преодолевая отвращение, как мог, вытер флэшку платком – она, кстати, не сильно-то и испачкалась, он ожидал худшего, вставил в ноутбук. Теперь, конечно, придется менять компьютер, наверняка испортится, но любопытство оказалось сильнее брезгливости. Ни разу до этого он не слышал, чтобы вараны плевались флэшками, вот уж поистине, не дворец базилевса, а арабская сказка тысячи и одной ночи.

Компьютер пожурчал немного, пробуя флэшку на вкус, Буш даже подумал, что не примет, срыгнет, повреждена смертельными кислотами варанова желудка. Но тот как ни в чем не бывало проглотил флэшку и отразил на экране в папке «Устройства и диски». Буш дважды щелкнул мышкой, открылась папка «Наследнику».

Он удивился: наследнику – это же ему. Но от кого и почему таким диким путем – через драконью утробу – пришло ему письмо, понять он не мог. Пожал плечами, подвел курсор к папке, открыл ее и увидел несколько видеофайлов. Щелкнул по первому.

На экране развернулось темное окно видеозаписи. Из окна этого глядело его собственное лицо – но только старое, измученное, страдающее. Сомнений быть не могло, это был он, потентат.

Точнее не он, а его предтеча, который, как говорили члены триумвирата, внезапно заболел и умер. Здесь, на экране, он был еще живой, и он говорил, обращаясь к нему, своему наследнику.

– Здравствуй, базилевс, – хрипло сказал с экрана живой мертвец. – Шансов, что эта запись окажется у тебя, немного. Но если все-таки ты это смотришь, значит, триумвиры устроили переворот и меня уже нет на свете.

Он прикрыл глаза, помолчал и закончил:

– Или, что еще хуже, я пока жив…

На двадцать четвертый этаж Приметливый поднялся пешком, по черной лестнице, лифта вызывать не стал. Постороннему взгляду предосторожность эта могла показаться лишней, ненужной, но он никогда не делал ничего лишнего. Лифт был вратами в провал, в неудачу: внутри работала камера наблюдения, там мог оказаться нежелательный попутчик, да и, в конце концов, кабина могла просто застрять между этажами. Бывший батальонный разведчик, Приметливый знал, как много зависит от грубой случайности. А случайности он допустить не мог – ни грубой, никакой, это была непозволительная роскошь.

Чердак, куда вела ржавая пожарная лестница, оказался заперт на висячий замок. Препятствие это задержало его ровно на полминуты, да и то только потому, что осторожничал, прерывался и прислушивался, не идет ли кто? Не понадобилась даже отмычка, у него был свой ключ от чердака. Два дня назад Приметливый снял проржавевший казенный замок, который в любой миг могло заклинить, и заменил его своим собственным, по виду точно таким же, но идеально смазанным и готовым открыться при самом легком прикосновении.

Отомкнув замок и сунув его в карман, он толкнул крышку люка вверх, подняв тучу пыли, от которой в других обстоятельствах наверняка бы расчихался, но не сейчас – нельзя было, невозможно. Чтобы не чихнуть, пришлось тереть нос – неистово, остервенело, до припухлой горячей красноты.

Он забросил наверх тяжелую винтовку, спрятанную в чехле, замаскированном под виолончель, потом влез сам и аккуратно прикрыл за собой люк. Внутри было пыльно, мрачно, по углам подрагивала паутина, пустая, без единой мухи, давно покинутая отчаявшимся мизгирем. Единственное, как глаз циклопа, окно уставилось прямо в серую, поднявшуюся до небес башню «Коалиция» – несокрушимую, стальную, бетонную.

Башня была построена по новейшим западным технологиям – бронированная, неуязвимая практически, даже окна сделаны из пластика, выдерживавшего прямой минометный выстрел. Надежно защищенное от террористов, диверсантов и народных мстителей, здание имело все-таки ахиллесову пяту, о которой знал только Приметливый, – за то и дали ему такую кличку боевые товарищи-разведчики, что все он замечал и все понимал раньше остальных.