Якуб Малецкий - Дрожь

– Так купи себе что-нибудь, – посоветовал Жираф, включая телевизор.

– Только что?

– Не знаю, квартирку, например.

– И не успею оглянуться, как ко мне придет налоговая.

– Тогда, может, хотя бы дорогущий велосипед. Или сделай татуировку на всю спину, не знаю. О, можешь полететь в путешествие.

– Тоже накроют.

– Из-за нескольких тысяч? У сотрудника банка, наверно, может быть такая сумма.

Себастьян решил, что и правда, пожалуй, может. Кроме того, близился двухнедельный отпуск, запланированный еще в начале года. В субботу он встал в час дня, принял душ и отправился в ближайшую турфирму. Все места, о которых энергичная пухлая женщина за сорок рассказывала с мастерски симулируемым возбуждением, казались ему одинаковыми. Он спросил, какой тур самый дорогой. Эквадор и Галапагос. Шестнадцать тысяч без одного злотого. Внес предоплату и подписал договор. Вернувшись в отель, уже не помнил, куда собрался лететь.

Тем же вечером, впервые с того дня, когда он украл полмиллиона злотых, поехал на съемную квартиру. Смотрел на город, переливающийся за окнами такси, и отказывался верить, что все это происходит на самом деле. Люди, машины, трамваи. Столько биографий, мчащихся в разные стороны. И зачем? Таксист не пытался с ним заговаривать. Себастьян дал ему восемьдесят злотых на чай.

Преодолевая на лифте этаж за этажом, старался не смотреть в грязноватое зеркало.

В папке с загранпаспортом нашел аттестат о среднем образовании и сложенный вчетверо лист в клеточку. Круглые завитушки из туши просвечивали сквозь бумагу. Письмо от дедушки. Он помнил, что мать давно отдала ему этот листок. Развернул его и положил ноги на стол. Пробегал глазами по строчкам, ближе к финалу стал вчитываться.

Если же я не доживу, отдай это письмо нашему мальчику и скажи, что дедушка очень его любит и просит иногда вспоминать. И время от времени приходить на кладбище. И пусть помнит о своем отце, пусть знает, что он был хорошим человеком, и не слушает, что о нем будут говорить другие, ведь они не знают. Напоминай ему об этом и передай, что плохие люди лишили его отца, – возможно, когда-нибудь, когда вырастет, он найдет их, хотя пока это никому не удалось.

Отложил письмо и закрыл глаза. Спать не хотелось. Выглянул в окно. Верхушка соседней башни и чернота, напирающая на стекло.

«Напоминай ему об этом и передай, что плохие люди лишили его отца».

Он знал об этом с детства. По мере взросления история мало-помалу обрастала подробностями. Папочка в небе, смотрит на него, ему там хорошо, папа погиб, внезапно, в Пёлуново, отца убили, ночью, тело нашел дядя, убийцу не поймали.

«…хотя пока это никому не удалось».

Убитый отец был для него чем-то столь же естественным, как и мать, режущая хлеб. Другого отца он не знал. Другого себе не представлял.

Он вынул из холодильника одиноко стоявшее там пиво и выпил за несколько минут, смотря на город за стеклом. Убрал письмо в карман, взял паспорт и вернулся в отель.

У нее были густые, заплетенные в косу рыжие волосы, и что-то с ней было не так. Он заказал ее впервые. Вроде. Мог и забыть. Нет, точно впервые. Запомнил бы. Они приехали вдвоем, но вторая для него не существовала.

Рыжая проститутка выглядела так, будто неожиданно ворвалась на съемочную площадку. Будто ее случайно вмонтировали в эти гостиничные апартаменты. Жираф уединился с ее напарницей за дверью одной из спален. Она стояла посреди комнаты и ждала.

Себастьян молча ее раздел. Белая кожа и веснушчатые плечи. Волосы пахли чем-то приятным, кокосовым. Он прижимал ее ладони к подушке и старался не смотреть в глаза. Потом вдруг извинился, оделся и сел на край кровати. Заплатил в два раза больше, чем причиталось. Попросил уйти.

Через два дня снова вызвал. Она приехала одна. Жираф то ли спал, то ли его вообще не было. Капли дождя стучали по подоконнику.

– Привет, – сказал он, когда девушка закрыла за собой дверь.

В ответ она лишь улыбнулась и отложила сумочку на стол. Встала посреди комнаты, как в прошлый раз.

– Ты, должно быть, очень не выспался.

Он утвердительно покивал.

– Так заметно?

– Немного.

Он медленно провел рукой по своим волосам и почесал шею.

– Слушай, не сходишь со мной в кино? Заплачу, сколько надо.

Она подняла голову.

– А на что?

– В смысле?

– На что в кино. На какой фильм?

Он сунул руки в карман и тут же вытащил.

– Ты проститутка, которой только что предложили пойти в кино вместо кровати, и еще спрашиваешь, на какой фильм?