Рейчел Джойс - Золотой жук мисс Бенсон [litres]

Но, должно быть, Марджери задремала и что-то пропустила. Она еще помнила, как Инид пыталась настроиться на волну Британской международной общественной радиостанции – ей хотелось поймать рождественскую передачу с выступлением короля Георга VI, – но затем, видимо, случилось нечто непонятное. Инид только успела радостно воскликнуть: «Ура, я его поймала!», и вдруг, испуганно охнув, замолкла, словно приемник ее укусил.

И теперь молча сидела, уронив приемник на колени. Потом снова спросила:

– Как вы думаете, Мардж, скоро ли сюда британские газеты доставят?

– У вас дома что-то случилось, Инид?

– Нет, что вы, Мардж!

– Вы получили какое-то плохое известие?

Инид судорожно сглотнула и покачала головой. Хотя вид у нее был далеко не убедительный.

– Надеюсь, это не новая война? – с тревогой спросила Марджери, которая уже пережила две войны, и установившийся мир казался ей удивительно хрупким. Тем более перед их отъездом ходили упорные слухи о войне в Корее. Не говоря уж об исходящей от России опасности.

– Нет, Мардж. Дома все отлично. И никакой войны нет.

Инид вышла на веранду, покурила и через некоторое время вернулась, но вид у нее по-прежнему был какой-то больной. Потом она вдруг сказала:

– Но даже если британские газеты и доберутся до Нумеа, то им, по-моему, еще лет сто понадобится, чтобы попасть в Пум.

– Честно говоря, Инид, я ни разу не видела в Пуме ни одной британской газеты. По-моему, в нашей лавке можно купить только ямс, яйца и те кошмарные консервы с нарисованной рыбой, которые выглядят по крайней мере довоенными. Во всяком случае, я бы даже с горя их есть не стала.

Марджери хотела пошутить, но Инид ее шутка не развеселила. Она даже не улыбнулась. Лишь растерянно провела рукой по волосам и, обнаружив у себя на голове бумажную корону, раздраженно ее сорвала и смяла, словно совершила ужасную глупость, надев ее.

– Инид, а почему вас так беспокоит, дойдут ли сюда британские газеты?

– Меня это совершенно не беспокоит. Я просто не хочу их читать. И ничего не хочу знать о том, что там, дома, творится!

Странно, подумала Марджери. Ведь Инид так хотела поймать сигнал британской радиостанции и столько времени пыталась это сделать. Однако Инид выглядела такой грустной и нервной, что Марджери решила не усугублять ситуацию и предложила:

– А может, нам съездить в Пум и полакомиться мороженым? Как вы на этот счет?

– Нет, Мардж. Сейчас нам лучше хотя бы несколько дней джипом не пользоваться. И вообще затаиться здесь, как мыши.

Это было еще более странно. Инид обожала гонять на джипе. И потом, сама идея того, что Инид способна затаиться, как мышь, показалась Марджери нелепой. Однако Инид продолжала нервно ходить взад-вперед по комнате, и это становилось уже невыносимо. Потом она все же остановилась, убрала свой приемник и взяла книгу о жуках. А через некоторое время, прихватив Мистера Роулингза, устроилась у ног Марджери и попросила ее еще немного рассказать о жуках. Похоже, сейчас ее интересовали только жуки. А через несколько минут она тихонько пробормотала, обращаясь скорее к себе самой, чем к Марджери: «Все у нас будет хорошо, пока мы остаемся на севере».

Приемник Инид больше никогда не слушала. И подарила его мальчишкам из шанти-тауна, сказав, что ей он совершенно не нужен.

Через десять дней после этого разговора они уже снова поднимались на вершину горы по прорубленной ими тропе. Влажный воздух был на редкость плотным и казался даже каким-то жирным. Мухи и те двигались вяло – Марджери пришлось даже прикрыть рот платком, чтобы случайно не проглотить мух, которые все время норовили сесть на лицо и лезли прямо в рот. После Рождества погода переменилась: над горизонтом полыхали безмолвные языки зарниц, а издали постоянно доносилось ворчание грома. Были, конечно, и ясные закаты, но с какими-то новыми красками: зелеными, как сукно бильярдного стола, желтыми, как яичный желток, или красными, как томатный суп. В последние дни насекомые как-то странно активизировались, и Марджери с Инид удалось поймать целых шесть новых разновидностей жука-карапузика. А потом вдруг наступило странное, пугающее затишье – казалось, лес знает что-то такое, что женщинам еще неизвестно, и от ужаса затаил дыхание. Не было слышно даже журчания ручьев.

Переменилась не только погода. Инид тоже стала какой-то странной. С того самого дня, как ей удалось поймать сигнал британской радиостанции, она словно превратилась в другого человека. Она больше не карабкалась по скалам. Не перепрыгивала в бешеном восторге через ручьи. Она даже в гамак свой по вечерам забиралась с нескольких попыток. А по ночам то и дело окликала Марджери – просто чтобы убедиться, что та по-прежнему рядом. Иной раз, уже открыв рот и собираясь что-то сказать, она вдруг вздыхала и не произносила ни слова. А ведь еще совсем недавно Инид могла запросто выдать целую речь, взяв за основу всего лишь список необходимых покупок. И ходить она стала гораздо медленней, так что Марджери, несмотря на боли в бедренном суставе и нарывы на местах инфицированных укусов, ухитрялась иной раз ее и обогнать.