– А почему вы назвали эту замечательную девочку Александрина? Имя, конечно, красивое, но редко встречается. Были какие-нибудь причины?
Вечеринка по поводу рождения еще одной дочки у наших друзей была в самом разгаре. Я держал на руках очаровательную, сопящую, завернутую в красивый конверт кроху, и мне было все интересно.
Дима и Наташа как-то странно переглянулись и улыбнулись. Счастливая мать объяснила:
– Просто мы провели чудесные каникулы в Египте, плавали на стареньком пароходе по Нилу, как в романе у Агаты Кристи, смотрели пирамиды, музеи… Потом остановились на день в Александрии. Все было так романтично, красиво. Там наша дочь и получилась.
Все засмеялись. Маленький ангелочек в это время видел какие-то свои ангельские сны и даже не подозревал, почему ей дали такое имя.
А ведь с такой логикой событий ее могли назвать совершенно по-другому. Ведь наша судьба часто состоит из неожиданностей и сюрпризов…
…Jimmýz трясся в приступе танца и восходящего опьянения жизнью.
Монте-Карло догуливал очередной поздний аккорд уходящего июля восемьдесят пятого года. Новая идея по вытрясанию денег из туристов работала на хорошо и отлично. Она заключалась в том, что эта ночь в княжестве является самой серединкой года и десятилетия, и поэтому ее надо отгулять так, чтобы утром было мучительно больно голове и пустому бумажнику.
«Проснись с любимым человеком, даже если ты не знаешь, как его зовут!» – кричал лозунг на стене клуба. Публика была на редкость послушна и готовилась к утру выполнить висящий на стене приказ.
Идея «праздника» и лозунга принадлежала «европейской королеве ночи» – несравненной Регине Зильберберг. Или как ее называли французы – Режин. С ударением на последнем слоге. «Королева ночи» была нашего происхождения. Во время войны ребенком скрывалась вместе со всей семьей от немцев, а когда все закончилось, решила отомстить судьбе и остаток жизни заниматься только тем, что приносит удовольствие. В шестнадцать лет она вышла замуж и через два месяца родила мальчика, что не помешало ей стать не только певицей. Злые языки рассказывали, что будущему успеху Режин была обязана своему феноменальному темпераменту, но разве это плохо? В середине пятидесятых она открыла в Париже свой первый клуб «Chez Régine» и сразу собрала всю снобскую и снобирующую элиту столицы. А потом пошло-поехало: Лондон, Сен-Тропе, Монако, Нью-Йорк…
Я никогда не был большим или даже маленьким любителем ночных клубов, и Режин это хорошо знала. Знала, знала… однако никак, при всем своем уме, колоссальном опыте общения с мужчинами и природной хитрости, не могла понять почему.
Ларчик между тем открывался просто. Без отмычки.
В самых разных компаниях хорошо подвешенный язык, манеры и юмор приводили к тому, что практически любая красавица к утру могла стать близким человеком. Тем более что в «допрезервативный» период развития цивилизации ХХ века разнополые судьбы, не боясь страшных болезней, быстро сближались после приятно проведенного вечера, хотя бы для того, чтобы его продлить. В ночных клубах и на дискотеках гремела музыка и для того, чтобы пошутить, надо было орать в ухо моим и так довольно низким голосом, который я через пять минут срывал на несколько часов. На «сцену» за популярностью вместо меня в компаниях выходили высокие качки, тупизна которых была хорошо замаскирована динамиками, мускулами и тяжелыми коктейлями. Не обезображенные интеллектом молодые люди имели явное преимущество перед очкариком, и сделать что-то против этого было трудно. Короче говоря, дискотеки и ночные клубы я не любил. Мадам Режин, с которой меня когда-то познакомил, потупив от смущения глаза, в связи с их похоже когда-то состоявшейся интимной дружбой, местный раввин, никак не могла взять в толк, почему я через пятнадцать минут, после того как попадаю в ее заведение, исчезаю до следующего раза.
Но в эту ночь середины июля, лета, года и десятилетия я вынужден был отсиживать в клубе неизвестно зачем третий час, хотя страшно тянуло домой и хотелось спать. Косить глаза по сторонам или вокруг себя все равно приравнивалось к взгляду налево, на который я не имел права. Дама, курящая рядом, могла, не говоря ни слова, выцарапать мои глазки, которые, как показало будущее, мне были жизненно необходимы для последующих десятилетий. Даму звали Ленка, и мы уже довольно долго жили вместе в Париже. Лена была дерзкой хулиганкой с Лиговки, но, обладая фамилией Штейнбок, что довольно точно в ее случае переводится с немецкого как «горный козел», закончила английскую школу, ленинградский университет, вышла замуж за иностранца, переехала в Германию, выгнала мужа и стала жить со мной в столице Франции.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу