Владимир Паперный - Архив Шульца [litres]

– Знакомьтесь, – сказал Джим, – это Алекс, а это мой троюродный, или что-то в этом роде, дальний родственник, Джоэл.

– Не такой уж и дальний, – сказал Джоэл.

– Дальний, дальний, не примазывайся! В общем, я убегаю на встречу. Можете тут поболтать, если хотите, пока меня не будет, – сказал Джим и уже в дверях добавил: – Даже по-русски!

– Вы говорите по-русски? – удивленно спросил Шуша.

– Да, конечно, – ответил Джоэл почти без акцента.

– Мне кажется, я вас где-то видел. Вы не могли быть… в Зеленограде?

– Мог – это не то слово, – сказал Джоэл, улыбнувшись. – Я, можно сказать, создал Зеленоград.

Шуша уставился на него.

– Иосиф Вениаминович Берг? Советский шпион?

– Иосиф Вениаминович – да. Советский шпион – нет.

– Но вы же были в одной группе с Розенбергами.

– Был, меня могли арестовать, поэтому пришлось бежать, хотя я никакой секретной информации не передавал…

– Подождите! А радары? А proximity fuse ?

Тут настала очередь Иосифа Вениаминовича замереть.

– Откуда такая информация? – спросил он после паузы. – Это вы, наверное, советский шпион?

– Могу рассказать, – ответил Шуша. – Я собирался эмигрировать, и меня вызвали в отдел кадров. Там кагэбэшник стал объяснять мне, какой я дурак, что хочу бежать из СССР, когда умным и честным американцам приходится бежать из Америки. Намекал на вас. Упомянул радары и все остальное. Сказал, что вы никогда не добились бы такого высокого положения в Америке.

– Он прав. Мы получили такие возможности, о каких здесь не могли бы и мечтать. Если нам в чем-то отказывали, звонили Хрущеву, и тут же все получалось. У нас было все, чего не было у советских людей, – машины, квартиры, деньги…

– Довольно странно слышать это от бывшего коммуниста.

– Почему бывшего?

– Тогда при чем тут деньги?

– Я говорю о миллиардах рублей, на которые мы создавали советскую микроэлектронику. Мы не строили себе дач.

– Тогда почему вы здесь?

– Я приехал повидаться с детьми. ЦРУ дало мне понять, что я их больше не интересую. К сожалению, всего хорошего, что было в СССР, больше нет. Страна копирует Америку, причем берет самое худшее. Но ваш кагэбэшник прав, вы сделали глупость. Я тут зашел в супермаркет – все в Америке, как вы уже заметили, супер, экстра или мега – на полке двадцать шесть сортов горчицы. Кому это нужно? Зачем такое расточительство ресурсов и человеческого труда! В ленинградском гастрономе был один сорт горчицы, и всем хватало.

– А вам не кажется, что это вы совершили глупость, убежав в СССР? Вас там поместили в золотую клетку, вы ничего не знали о стране, о терроре, о диссидентах, которых принудительно лечили психотропными препаратами, – вернее, отказывались знать, потому что это разрушало вашу веру. Ваши дети сбежали, потому что они не были рабами идеи, как вы, и могли смотреть трезво. Ваши родственники, судя по Джиму, не встретили вас с распростертыми объятьями.

– Джим еще ничего, – вздохнул Джоэл. – Родной брат сказал, что не хочет иметь со мной ничего общего.

– А на что вы рассчитывали? Вы, кстати, читали Солженицына?

– Нет, разумеется! Зачем мне читать пропаганду, изданную на деньги ЦРУ?

– Ну да, вы предпочитали пропаганду, изданную на деньги КПСС.

– В СССР деньги распределяла не партия, а Госплан.

– А кому вы звонили, когда вам чего-то не давали? Госплану? Вы звонили первому секретарю партии, а по конституции ей принадлежала “руководящая роль”. И вы, кстати, дешево отделались. Брат моего деда, он старше вас лет на десять, был таким же фанатиком коммунизма, как и вы. Бежал из еврейского местечка, но не в Америку, как умные евреи вроде ваших родителей, а в Россию. Дошел до должности наркома земледелия и был расстрелян в 1938-м, как раз когда вы были ослеплены любовью к СССР.

– Примерно как вы сейчас ослеплены любовью к США.

– Был ослеплен. Мы считали, что раз пропаганда говорит, что в Америке всё плохо, это значит, что там всё хорошо. Мое ослепление быстро прошло. Идеальных стран нет. Главная опасность Америки не в наивных коммунистах – даже ЦРУ, как видите, не воспринимает вас всерьез, – а в ксенофобии и антиинтеллектуализме…

– Слушайте, Алекс, – перебил его Джоэл, – этот диспут нас ни к чему не приведет. Скажите мне честно, в вашей жизни в СССР было что-то хорошее?

Шуша задумался.

– Да, – сказал он наконец. – Все, что не имело отношения к государству. Дача. Лес. Речка.

– Стоп! – перебил Джоэл. – Откуда взялась дача?

– Это была дача Наркомата путей сообщения. Ее получил дед моей двоюродной сестры.