Сергей Авилов - В.Н.Л. (Вера. Надежда. Любовь)

Естественно, хотелось пить. Я аккуратно переложил драгоценную руку на кровать, поднялся. Посидел немного на краю, прислушиваясь к Вериному дыханию, и ухмыльнулся тому, как Паша дрыхнул с открытым ртом. Да и к тому же поставив на пол ногу, как будто собираясь во сне куда-то идти.

Вера спала, и спало её желание, не чувствуя мучительного утреннего моего.

На кухне я напился из-под крана, включил кофеварку. Кофеварка досталась мне бонусом непосредственно к Паше. Возвращённое ему приданое.

Наступало похмелье. Не алкогольное, нет, а то, которым расплачиваешься за слишком развесёлые эмоции накануне.

Ну что я ей скажу, Вере?

Я вдруг стал тяготиться её пробуждением, но когда кофеварка, заурчав, притихла, взял полный кофейник и обречённо понёс его в наше логово.

– Серый, там на столе, в пакете?.. – у Паши даже не хватило сил задать полноценный вопрос.

Я поставил кофейник, взял со стола пакет, ощущая в нём перекатывающуюся тяжесть, протянул лежащему Паше. Вера, казалось, ещё спала.

– На. Только не увлекайся…

Он издал благодарное «угу», глотая прямо из дырки в пакете. По уголкам его рта побежали быстрые, розовые струйки.

Я сполоснул в раковине чашки, пальцами отмывая от красных ободков их внутренности, вернувшись, разлил кофе.

– Вер! – позвал я её.

Она с готовностью приоткрыла один глаз. Не спала, значит.

– Держи, – я протянул ей дымящийся кофе.

– Кофе в постель, – ожидаемо пошутило она не очень, впрочем, весело.

– А мне в чашке… – банально отозвался резко порозовевший Павел.

– Ха-ха, – мрачно подытожил я.

Потом мы хмуро завтракали бутербродами с плавленым сыром. Вернее, хмуро завтракали мы с Верой, а развеселившийся Паша весело опохмелялся. Я ему завидовал, потому как даже не чувствовал повода опохмелиться.

– Серёжа, мне надо одеться…

– А-а…

Мы с Пашей вышли на лестницу. Паша закурил, а я молча стоял рядом.

– Что-то вы не очень весёлые, – начал он.

– Заметно? – съязвил я.

– Заметно. Я думал ты с ней…

– Что? – попробуй-ка, Паша, сформулируй.

– Ну не так…

– Как – не так?

– Знаешь, иди ты, Серый… – вдруг вскипел он. – Я думал, что у вас что-то начнётся. Она же отличная девчонка.

– Извини, – говорю, – не оправдал твоих ожиданий, – ответил я ему и пошёл в квартиру.

– Серёжа, ты меня проводишь? – она красилась, глядя в маленькое зеркальце, и я не видел её лица. А голос мне показался будничным…

– Да… – эхом ответил я. Её будничный голос мне показался неприятным. А что я хотел? Бурных и ненужных объяснений? В чём? В любви, конечно… Мне просто показалось, что она поступила со мной так же, как и я с ней? А!

Мы молча вышли на улицу. Воскресное утро не баловало нас наличием прохожих. Я злился.

– Серёжа, – вдруг остановилась она, – возьми мой телефон, вдруг тебе захочется мне позвонить, – к этой фразе, кажется, она готовилась целый квартал. И удавшаяся ей маска равнодушия все-таки была маской.

– Диктуй, – улыбнулся я, – я запомню.

И вдруг произнёс волшебные, целительные слова:

– Я позвоню.

Блестящий выход! Как я не догадался о нём раньше. И волки сыты… Продолжать не стоит. Никакой овцой Вера не была. Забегая вперед, скажу, что тогда я проживал последние недели, считая себя волком. Пока ещё не так ощутимо, но откуда-то уже потянуло псиной.

Мы распрощались возле башенки метрополитена. После моих слов Вера оживилась и даже попробовала чему-то засмеяться, что получалось у неё мило и как будто бы виновато.

– Ну, всё? – произнёс я, когда мы стояли у самого входа. Потом, помедлив, подарил ей фальшивую надежду в губы, почувствовав запах кофе.

– Ну да… – отдала она и погрустнела опять.

– Беги.

– Бегу…

Когда она скрылась в полутьме вестибюля, я заспешил назад. Нужно было звонить Артёму. Мне нужны были деньги-деньги-деньги…

– А, писатель, выбиваешься из графика… – поднял трубку Артём, что-то жуя при этом.

– В смысле? – состояние было такое, что разбираться в артёмовской недосказанности не хотелось.

– Половина одиннадцатого… Слушай, ну давай часа через два у Зоопарка. Немного пройдёмся?

– Пройдёмся, – согласился я, – через два так через два…

– Жду, – коротко распрощался он.

Пока я провожал Веру, Паша глубоко углубился в познание алкоголя. Спустился за бутылкой «Массандры» и сидел перед ней, надувшись, словно заклинал прячущегося там духа.

Косо на меня взглянул.

Я ответил тем же. Чернобровая Вера, как та чёрная кошка, пробежала между нами.