Сергей Авилов - В.Н.Л. (Вера. Надежда. Любовь)

– Птицына тоже встречалась с мальчиком. Очень красивым мальчиком. Сашей его звали… Талантливый мальчик был, – она как-то даже задумалась. – Саша Розин. Черный, кучерявый, а глаза голубые…

– И что? – спросил я, предвкушая трагедию…

– Нет, ничего, – она задумчиво покусала губу. – Я же говорю, очень красивый мальчик… Ну и Птицына у него не одна была. И всё, – она подняла на меня блестящие от алкоголя глаза. – Олька так одна и ходила потом, за ней кто только не ухаживал. А на четвёртом курсе вдруг взяла – и замуж выскочила.

– А Розин? – поинтересовался я, чтобы создать законченную картину неудавшейся трагедии.

– Пфафф, – фыркнула она, – Розин в Театре комедии на всех афишах. Наверное, женился… Слава, перестань… – в то время как она рассказывала, Супрун хватанул ещё бокал, и она, всё больше отдавая ему губы, стукнула его по руке, когда он попытался погладить её под свитером.

– Мудак Розин, – закруглил Дима, разливая.

– Ну почему? – вдруг повернулась она к нему всей грудью. – Мудаки на всех афишах редко встречаются.

– Мудак, что Ольку бросил, – пояснил Дима, откручивая золотистую пробку второй бутылки.

Может, и у неё, Татьяны, с этим роковым Розиным что-то было?

Через полбутылки, когда глаза её плавали, как две неспелые сливы в том же компоте, она сказала мне:

– А ты, Сергей, лучше туда не ходи. Она о тебе и у ребят спрашивала. Только им сказать было нечего. Хочешь посмотреть на Птицыну – дуй в театр…

Я промолчал, осторожно не спросив, в каком спектакле играет Ольга.

Ушли они, обессиленные муками полового влечения. Дима – просто алкоголем.

Перед этим я отозвал в сторону Супруна. Он был уже в куртке, они опять создавали тесноту в коридоре.

– Слава, у меня не распивочная… – ужасно почему-то стесняясь, шепнул я ему. Он стоял, приоткрыв рот, раз за разом вытирая клетчатым платком какую-то влагу под носом.

– А?

– Я говорю, не надо приходить без звонка, – смягчился я. А получилось даже грубее.

– А-а… Ладно… – рассеянно ответил он, возвращаясь к обмякшей и довольной Татьяне.

Я закрыл за ними дверь и в первый раз подумал о себе нехорошо по отношению к Ольге. Да и тайна моя стала вдруг секретом Полишинеля, хотя я в этом практически не участвовал.

Во вторник я купил билет. Пробегая туда и сюда по афише, я пытался угадать, в каком из спектаклей может участвовать Ольга. Купил-таки на ненавистную «Чайку…» Баха, хотя произведение глупое. Да и на роль чайки Оля не очень-то подходила. Нейтральное название спектакля «Без войны» будило во мне куда меньше отрицательных эмоций, но до «Без войны» пришлось бы слишком долго ждать. Билет я купил на субботний спектакль, а вечером того же дня мне позвонил Артём:

– Привет, писатель Сергей… Я тебе обещал тему? – заскрипело в телефонной трубке.

– А, привет, – я попытался быть небрежным, как все настоящие мужчины. Я вдруг подумал, что ему уже известно про меня и Ольгу! Только известно ЧТО? То, чего не было?

– Слушай, – он помолчал, но даже при этом невидимые камешки или орешки слышны были в телефонных проводах, – я тебе могу телефончик дать одного «грейта»…

– Кого? – переспросил я.

– Большого писателя. Ну не большого, – рассмеялся он, – но вполне известного… Югин. Слыхал такого?

– Нет, – честно ответил я, эта фамилия была мне незнакома.

– Короче, писатель Сергей. Сунь ему рассказы, я с ним на днях о тебе говорил.

Меня прошиб пот. Кто-то где-то говорил обо мне!

– Телефон пишешь?

– Погоди, – ответил я. Бросился в комнату за карандашом и бумагой. Телефон в углу на тумбочке выжидательно замолчал неповешенной трубкой.

– Давай!

Он продиктовал телефон.

– Зовут его Андрей Семёнович… Записал? Ага, Андрей Семёнович… Назовёшься. Он сказал, что хочет твои рассказы посмотреть… Я его почти не знаю. Так, встречались на каких-то мероприятиях.

– Он что пишет-то хоть? – уняв первую дрожь, логично поинтересовался я.

– Да говно какое-то… – Артём опять рассмеялся. – Хотя вот как-то пробился… Я тебе дам ознакомиться. Только ты сначала договорись.

– Да сегодня позвоню…

– Ну вот и славненько! Мой телефон у тебя есть? Ну вот договоришься, позвони мне, я тебе книжечку суну. Про привидений. Ну всё… Жду.

Я положил трубку. Пройдя в комнату, взял с подоконника сигареты. Позабыв о том, что цену своим рассказам, как и стихам, я знал, мне хотелось надеяться, что я пропустил что-то сам в себе. Что то, что мне кажется обычным, будет вдруг интересно чужим и незнакомым людям.