Юкио Мисима - Жизнь на продажу

— Такая не пойдёт. Мне нужна особенная коробка. Чтобы непонятно было, что внутри. Побольше и самую незатейливую, какую только можно. Не должно быть ничего видно — ни циферблата, ничего.

— То есть пользоваться им вы не будете?

— Не спрашивайте меня ни о чём. Просто сделайте, как я прошу. В коробке нужно просверлить отверстие, из которого будет торчать только кнопка секундомера. Всего остального не должно быть видно. Снаружи коробку покрасьте чёрным лаком.

— Значит, не нужно, чтобы эту штуку было видно?

— Не нужно. Она просто должна тикать, и всё, — терпеливо объяснял Ханио.

Столяр взял самую простую коробку, закрепил в ней секундомер и просверлил отверстие для заводной головки, потом прямо на грубую поверхность густо положил чёрный лак. Получилось нечто непонятное, но стоило нажать на головку, как раздавалось отчётливое тиканье и стенки коробочки начинали вибрировать.

«Отлично. Вот чем я буду защищаться», — прошептал про себя Ханио.

Коробка оказалась великовата — с трудом влезла в карман пиджака. Зато с ней он чувствовал себя спокойнее. Нажимаешь кнопку — и в кармане начинает громко тикать.

Ханио пришёл к заключению, что, сколько бы он ни осторожничал, в каком бы захолустье ни прятался, они его всё равно достанут. Под землёй найдут. Бегать от них бесполезно.

Нельзя сказать, что страх его куда-то исчез, но день шёл за днём, и ничего не происходило.

Всякий раз, просыпаясь утром, он удивлялся тому, что ещё жив. К его большому облегчению, фантазии на тему пауков тоже не повторялись.

По станционной площади часто проходили туристы, иностранцы среди них попадались редко. Как-то Ханио пошёл на станцию купить сигарет, и к нему обратился начинающий стареть седой иностранец аристократического вида, в бриджах и тирольской шляпе. Он вежливо приподнял шляпу и спросил:

— Вы не подскажете, где находится гора Ракан?

— Ракан? Дойдёте до торгово-промышленной палаты, поверните направо. У полицейского участка — налево. Там увидите здание муниципалитета, а за ним как раз подъём на Ракан начинается. — Ханио уже мог объяснить дорогу не хуже местного жителя.

— Вот как? Благодарю вас. Вы уж меня извините, но не затруднит ли вас меня немного проводить? Чтобы я не заблудился. Знаете, я в трёх соснах могу заплутать. Топографический кретинизм, что поделаешь. Очень вас прошу.

Ханио всё равно нечем было заняться, поэтому он и решил показать дорогу любезному симпатичному джентльмену.

Посмотрев на небо, иностранец изрёк:

— Хорошая богада, не правда ли?

— Наверное, вы хотели сказать «погода», — поправил его Ханио, решивший продемонстрировать всё своё дружелюбие.

Рядом со зданием торгово-промышленной палаты в тени были припаркованы несколько автомобилей, в том числе сверкавшая полировкой красивая чёрная иномарка.

— Какая замечательная машина!

Иностранец сделал вид, что хочет погладить автомобиль, и тут же, как бы между делом, распахнул дверцу. Ханио глазам своим не поверил.

— Залезай! — грубо приказал иностранец тихим голосом. В руке он держал пистолет.

Ханио связали руки, надели на него тёмные очки, и машина сорвалась с места.

Очки были модные. Оправу с обеих сторон обрамляли маленькие треугольные окошки, но так, что, даже скосив глаза, через них ничего нельзя было разглядеть, всё равно приходилось смотреть сквозь затемнённые стёкла. Ханио не видел ничего. Очки ничем не отличались от обыкновенных солнцезащитных, но изнутри стёкла покрывала ртуть, и на время он как бы лишился зрения. Очевидно, похитители не хотели, чтобы он знал, куда его везут.

За руль сел англичанин в тирольской шляпе. Но, кроме него и Ханио, в машине сидел ещё кто-то. Как только Ханио запихали на заднее сиденье, находившийся там человек резко приподнялся, напялил на него очки и уткнул в бок дуло пистолета. Разглядеть его у Ханио не было времени.

Всю дорогу они ехали молча. «Где они меня убьют?» — спрашивал себя Ханио. Из динамиков, мешая собраться с мыслями, лилась весёлая джазовая мелодия.

В тот момент, когда он разместил в газете объявление о продаже жизни, судьба его была решена: его ждала нелепая смерть от чужой руки. От неё не уйти. Осознание своей участи вызвало сильную изжогу, и в то же самое время, к удивлению Ханио, страх, который он испытывал, пока был в бегах, вдруг отступил.

Что же это такое — страх смерти? Пока смерть преследовала Ханио, страх всё время стоял в его глазах, сколько бы он ни прятал взгляд. Страх ассоциировался у него со странной чёрной трубой, возвышавшейся над линией горизонта. Но теперь эта труба исчезла из поля зрения.