Юкио Мисима - Жизнь на продажу

— Хотелось бы немного отдохнуть здесь душой и телом, — сказал Ханио будто самому себе.

— С чего это ты так устал?

— Да так как-то. Устал и всё.

— Как можно устать от жизни, от мысли, что живёшь? Это же ненормально.

— А от чего ещё уставать-то?

Рэйко фыркнула:

— Я знаю, в чём дело. Ты устал от своих попыток умереть.

Взгляд у Рэйко был рассеянный, отстранённый, зато слова её угодили прямо в цель, неприятно поразив Ханио.

Опешив, он наблюдал за тем, как Рэйко достаёт из книжного шкафа большой, роскошно изданный том. Положив его на колени, она с серьёзным видом перелистала несколько страниц и сказала:

— Вот смотри.

Она держала великолепное иллюстрированное издание «Тысяча и одной ночи». На странице, которую она раскрыла, была иллюстрация к истории об инцесте. Брат и сестра были рождены разными матерями и тайно полюбили друг друга. Укрылись от людских глаз в роскошной гробнице, замуровались в ней, отрезав себя от внешнего мира, и предавались любовным усладам день и ночь. За это небеса разгневались на них и всевышний спалил их огнём. Когда отец обнаружил их убежище, он увидел на ложе, покрытом расшитой парчой, обгоревшие дочерна два тела, сплетённые в объятиях.

На иллюстрации Ханио увидел обуглившиеся останки, в которых можно было угадать обнажённые человеческие тела. Они лежали, обнявшись, на великолепной кровати без единого чёрного пятнышка. В этой картине вместе с чувством отвращения и уродства, которое внушала смерть, ощущался жар наслаждения, спаливший любовников заживо. Казалось, их поглотил не огонь, сошедший с небес, а пламя плотского блаженства, испепелившее две человеческие жизни.

— Сгорели дотла, а все целуются. Обалдеть! Умерли в экстазе, — прокомментировала сцену Рэйко.

— Это всё прекрасно, вопросов нет, но зачем ты решила поселить у себя такого капризного квартиранта? Что ты хочешь? — спросил Ханио.

— Я тебе расскажу. Завтра. Когда получу то, что мне полагается, — ответила Рэйко.

Вечером от нечего делать Ханио позвонил Каору.

— Вы куда пропали? Съехали с квартиры…

Голос Каору звучал радостно. Смерть матери, похоже, не оставила слишком глубокого следа в сердце юноши.

— Да, так получилось. Надо было срочно. Хотел вот тебе новый адрес и телефон продиктовать.

— Подождите! Вы уверены, что нас никто не подслушивает?

— Боишься? Понимаю. Хотя кому мы нужны?

— Вы как? Дело своё продолжаете?

— Взял паузу.

— И правильно. Лучше передохнуть немного. А так всё нормально? — Пареньку очень хотелось казаться взрослым.

— Я сообщу тебе, если снова начну.

— Лучше не надо. Хорошего понемножку, возвращайтесь лучше к нормальной жизни. Я заеду к вам как-нибудь?

— Сейчас момент не очень подходящий.

— Опять женщина?

— Вроде того.

— Ну вы даёте!

— Будут проблемы — я тебе позвоню. Ты — единственный, кому я могу доверять в таких ситуациях.

И хотя эти слова, несомненно, льстили самолюбию Каору, он сказал:

— Но ведь вы обидитесь, если я захочу спасти вашу жизнь. И что мне делать? Ладно, жду звонка. А так беспокоить не буду. Будьте уверены.

Каору положил трубку.

На следующий день Ханио отправился в банк, чтобы открыть счёт. Обналичив чек, вернулся в своё новое жильё и расплатился с матерью Рэйко.

— Как это любезно с вашей стороны. Большое спасибо. Вот дочка рада будет. Её сейчас нет дома… Она так долго искала человека вроде вас, — благодарила пожилая женщина с милой улыбкой и вручила Ханио договор, завёрнутый в лиловый шёлковый платок.

— Можно вас спросить?

— Да-да, конечно. Хотите чаю? — гостеприимно предложила мать Рэйко.

Войдя в тихую гостиную, Ханио сразу почувствовал себя легко и свободно. Всех демонов современного века куда-то унесло из этой комнаты. Всех, кроме одного — Рэйко, дочери четы Курамото!

Господин Курамото отложил в сторону сборник китайской поэзии времён династии Тан и сказал:

— Вы сегодня хорошо выглядите. Удалось отдохнуть?

— Да, благодарю вас, — с вежливым поклоном ответил Ханио.

Вот он напрягал все силы, чтобы умереть. Торопил смерть. А живущая в этом доме пара к смерти вовсе не стремится. В саду на ветру плавали невесть откуда принесённые лепестки сакуры. В приятной полуденной прохладе, стоявшей в погруженной в тень гостиной, белая старческая рука перелистывала томик древнекитайской поэзии. Эти люди неторопливо, постепенно сплетают собственную смерть, будто тихо вяжут свитер в ожидании прихода зимы.