Анастасия Писарева - О чем молчит Биг-Бен

В памяти возникает лицо Ксавье: «Людям нужны те, кто решит их проблемы, они не хотят слышать про сами проблемы, они хотят знать, что все хорошо и есть выход».

Интереснее всего — Дейв и Марк. Они работают с Терезой напрямую, но откровенно ее избегают, не соприкасаясь с ней без явной необходимости. Много делают, меньше болтают (кроме Марка — он все равно много болтает), разбираются в происходящем. Любой из них избавился бы от нее при первой возможности. Меня это интригует. Вот, скажем, Дейв. Он даже не смотрит в сторону Терезы, и если говорит что-то в ответ на ее вопрос, то односложное, опять же, не глядя в ее сторону. Почти всегда соглашается. Я думаю, как он может соглашаться, когда она обращается к нему таким тоном, словно он мальчик на побегушках, и требует от него всякие бредни? «Дейв, ты должен отправить клиентам отчет по налогам». Как будто он ее подчиненный. Но они же на одном уровне! И налоги — это его сфера компетенции, с какой стати она им помыкает?! А его словно не трогает вообще. «Конечно, Тереза! Обязательно!» — отвечает он громко, как школьник, глядя на листок бумаги перед собой, который он в этот момент исписывает рисунками: чертит что-то, обводит, штрихует жирно-жирно. У меня не укладывается в голове, а у него — полный дзен.

Мы же с Диной — парочка безумных донкихотов. Я отдаю себе полный отчет в том, как мы выглядим и как нас воспринимают окружающие. Именно как нелепых и безопасных донкихотов. Я думаю, всем смешно. И понимаю, что донкихотство — это не вариант. Скакать галопом и бросаться на них с копьем — не тот способ взаимодействия, который нужно выбрать. Потому что они не драконы. Хотя ты ощущаешь себя рыцарем в доспехах, вокруг — просто мельницы. А то, с чем действительно надо бороться, — где-то рядом, совсем близко. Не мельница. Что-то бесплотное, неосязаемое, очень могущественное.

Утром сажусь в автобус, чтобы ехать на работу. Передо мной заскакивает парень в наушниках и, не приложив карточку к терминалу для оплаты, убегает наверх. Водитель кричит ему: «Excuse me!», но он то ли не слышит, то ли делает вид, что не слышит.

Я с интересом провожаю глазами местного зайца.

И тут водитель выключает зажигание, вылезает из своего застекольного отсека, объявляет, что мы никуда не поедем, пока тот не заплатит, и идет за ним наверх (потому что, естественно, в Лондоне эти самые двухэтажные автобусы). Там они пререкаются недолго, и посрамленный заяц спускается и платит. Только тогда мы едем дальше.

Почему-то еще несколько дней после думаю об этой маленькой истории.

За обедом рассказываю о ней Лешеку с Диной. Потом обсуждаем моего нового соседа. Он написал на меня жалобу лендлорду из-за того, что я играю на гитаре. Мы сидим на одиннадцатом этаже в кафе. Дина тут же вспоминает, как кто-то где-то тоже шумел, но ей было все равно, потому что и она шумела. Она все никак не починит струну на гитаре, поэтому сейчас не играет и никому не мешает. Я замечаю, что она чуть более нервная, чем обычно.

К нам с подносом подсаживается Том:

— Что, обеды теперь больше не для слабаков?

— Я — слабак, мне можно, — говорит Том и невозмутимо разворачивает свой бутерброд.

Лешек улыбается и продолжает разговор:

— Ты ему мешаешь своей гитарой.

— Да, но почему он не обсудит это со мной, как нормальный человек? Зачем сразу писать лендлордам?

— Но ты же его не послушалась.

— А что, должна была? Какой-то хрен пришел и бескомпромиссно мне указывает, что делать.

— Может, ты ему просто нравишься? — смотрит на меня Том, оторвавшись от обеда.

— Но при чем тут… какая связь…

— А он симпатичный? — интересуется Дина.

— Ну ничего, да… Но он придурок! С какой стати он решил, что может командовать? Я не собираюсь его слушать.

— Ты очень непримиримая, — качает головой Лешек.

— Может, тебе найти к нему другой подход? Мне кажется, он сделает все, что ты скажешь, — Том откусывает бутерброд и смотрит своим коронным взглядом.

Дина и Лешек смеются. Мне остается только рукой махнуть на этих троих: им смешно, а у меня дома — практически холодная война.

Арун приглашает меня на свой выпускной в Оксфорде. Разъехавшись по разным квартирам, мы видимся едва ли не чаще, чем раньше.

Городок приятный. В нем нет ничего от Лондона. Очень много зелени, и настроение другое — легко. Наверное, сам воздух пропитан духом студенчества.

— Сейчас здесь тихо, потому что лето, а зимой — полно народу, сплошь студенты, — рассказывает Арун.