Анастасия Писарева - О чем молчит Биг-Бен

Пока я в раздумьях хожу от палатки к палатке, ко мне цепляется девушка, продающая сумочки, сделанные сплошь из молний. Если потянуть такую молнию, то сумочка полностью распускается, оставляя от себя лишь моток застежки.

— Ты из Новой Зеландии? — спрашивает она приветливо.

На мне любимая бейсболка, на которой написано «New Zealand» — удобный предлог для разговора или знакомства.

— Нет, просто нравится бейсболка. Но в Новой Зеландии я тоже была.

— А ты откуда? У тебя американский акцент! Ты из Штатов?

— Нет, но и там я была.

К девушке подключается парень, который с ней вместе продает сумочки.

— Так откуда ты все-таки? Дай-ка угадаю… Скажи что-нибудь еще!

— Ну что вам еще сказать…

Оба делают странные лица и переглядываются.

— Хм-м… Откуда-то из Восточной Европы?

— Близко.

— Румыния?

— Нет.

— Польша?

— Бери восточнее.

— Россия?

— Ага.

— Россия! Но акцент у тебя американский. У меня есть русская подруга, и у нее совсем другой акцент, — недоверчиво говорит он.

Чтобы порадовать их, я говорю с тяжелым русским акцентом, с которым говорят плохие русские в американских фильмах, а также российские чиновники.

— А я прожил в Штатах два года, но так и не смог изменить акцент, — говорит парень.

— Ты откуда?

— Из Израиля.

И он рассказывает мне про пустыню. Говорит, что работает в аэропорту, а тут деньги зарабатывает.

— Получается, ты на ярмарке зарабатываешь лучше, чем там в аэропорту?

— Израиль такая страна, где средний класс живет как бедные люди. Я вот средний класс, а живу как бедный. Приходится ехать сюда, зарабатывать, а потом на это жить дома. Звони, в общем, я тебе расскажу, куда можно сходить, и обязательно езжай в пустыню. Все туристы едут на Север, в города, но я лично считаю, что пустыня в тысячу раз красивее…

Накануне отъезда в Израиль я попадаю на рождественский ужин с бывшими коллегами из московского офиса. Мы сидим в смешанной компании из русских и англичан. Нас человек двенадцать, мы все когда-то работали в Москве, и это, пожалуй, единственное, что объединяет такую разношерстную публику.

— Ты любишь минс-пай? — спрашивает меня англичанин, чтобы поддержать беседу. Когда-то в Москве он был вторым человеком в офисе, и сейчас он большая шишка, но здесь, где нас как будто связывает общее прошлое, все ведут себя как свои, хотя в Москве он и знать не знал про мое существование.

Mince pie — это пирожок со сладко-острой смесью внутри. Раньше он делался из мяса, но уже давно превратился в классический рождественский десерт. Без него так же невозможно помыслить английское Рождество, как русский Новый год без оливье и мандаринов.

Англичанин заказывает себе пирожок и, когда его приносят, настаивает, чтобы я тоже попробовала. Я отламываю кусочек. Неожиданная начинка из смеси сладости и специй совершенно ни на что не похожа.

— Какой особый вкус, — сообщаю я пораженно.

— Особый! — Он хохочет.

— Что?

— Когда англичанин говорит: «О, это что-то особенное» или «Хм, интересно», это означает совершеннейшую дрянь!

За день до отъезда приходит сантехник и выковыривает из раковины зубную щетку, которая все это время аккумулировала на себе плесень. Что-то вроде рождественского подарка нам от Эммы.

Жизнь налаживается, убеждаю я себя.

В четыре утра выхожу из дома и захлопываю дверь, даже не предупредив Аруна. Середина декабря, но на улице плюс двенадцать, дует теплый ветер. На мне джинсы, свитер и сверху кожаная куртка. И этого достаточно.

Я иду по Воксхолльскому мосту к автобусной остановке, чтобы доехать до вокзала Виктория, а оттуда до аэропорта Лютон, где самолет унесет меня из этого города.

Я обещаю себе, что, когда вернусь, все будет иначе. Когда-нибудь в следующем году я куплю себе новую одежду и косметику, может, покрашу волосы, а может, подстригу. Может, куплю себе туфли на каблуках и буду одеваться «для мужчин», но пока я не готова. Не хочу. Пока — сonsider me emotionally unavailable. Считайте меня эмоционально недоступной.

Сейчас я хочу только одного.

Чтобы ушла тревога.

Я не знаю, откуда она проникла в мою жизнь. Может, ее накричали чайки, надул ветер, настрекотал печатающий принтер, накамлал увлекшийся офисным шаманизмом Ксавье, наулыбалась Рика или напустила с ароматами кофе Тереза. А может, она проникла внутрь через крохотную, еле заметную трещину нашего мини-мира и принесла с собой ощущение непредсказуемости даже в те моменты жизни, где все кажется ясным и понятным. Теперь от меня мало что зависит, а значит, приходится постоянно быть начеку, каждое мгновенье рискуя провалиться в зыбкую топь, которая только кажется твердой почвой.