Наталья Осис - Солнечный берег Генуи. Русское счастье по-итальянски

И тальянцы к концепции города-музея относятся, прямо скажем, прохладно. Что вполне понятно: слишком велик риск превратиться в страну-музей — а жить тогда где?

Но кое-какие ограничения ввели, конечно. В Венеции, например, вовсе отменили мусорные контейнеры — не слишком-то они вписываются в общую декорацию, в культивируемую здесь ауру восемнадцатого века с его треуголками и плащами. Предполагалось, что мусор жители центра Венеции будут выставлять прямо за дверь в строго определенные часы. Забирают его действительно в строго определенные часы, а вот выставляют — когда как…

С фасадами и историческими памятниками — сложнее. Владельцам домов и квартир принадлежат не только внутренние квадратные метры, но и внешние стены своего дома. Из чего следует, что помывка, покраска и ремонт должны осуществляться за счет квартиро- или домовладельцев. Это значит, что их надо собрать, уговорить, и — что гораздо сложнее — снять с них денег. Отобрать у людей деньги даже на самое хорошее дело — задача в принципе не из легких, а часто она осложняется тем, что кто-нибудь в своем доме не живет, а где он живет — неизвестно. И пока председатель домового комитета вкупе с мэрией шлют письма по разным адресам хозяина, дом стоит себе, роняя куски штукатурки, и год, и два, и десяток лет.

Зато, раз уж внешние стены наших домов принадлежат нам, и за ремонт фасадов тоже платим мы, — то мы из своих окон и вывешиваем, что хотим. Бо́льшую часть времени нам нравится вывешивать из окошек собственное белье.

Поперек узеньких улочек, вдоль лепных карнизов, над головами кариатид и атлантов в хорошую погоду полощутся на ветру портки и рубахи самых ярких расцветок. И всё это каким-то непостижимым образом еще и контрастирует с окраской самого дома. Если стена оранжевая, то на ней будут болтаться красные, синие и зеленые тряпочки, если голубая — то белые, желтые и фиолетовые; так или иначе, ничего однотонного… Как это, интересно, у них так получается?

Длина шнура, на котором можно просушить на солнышке свое свежепостиранное белье, — это повод к гордости и к соревнованию. Однажды у нас отключился телефон, потому что хрупкая и интеллигентная старушка, живущая по соседству, ухитрилась употребить наш телефонный кабель для развешивания своих кружевных панталончиков и вышитых скатертей. А в другой раз я своими глазами видела шнур бельевой веревки, привязанный к свободной руке барельефа Мадонны. Другой рукой Мадонна, как и положено, придерживала младенца.

Больше всего переживал по этому поводу Сильвио Берлускони. Когда он принимал в нашей Генуе «Большую Восьмерку», он отдельно обратился к генуэзцам с призывом не позорить страну и бельишко с веревочек убрать. В ответ гордые и свободолюбивые жители одной из самых могущественных некогда морских республик вывесили на все доступные веревки все свои самые разноцветные трусы. Напротив Палаццо Дожей, в котором встречалась «Большая Восьмерка», в небольшой комнатке с террасой жил тогда профессор Генуэзского университета. Точно к началу саммита главных глобалистов он аккуратно развесил всё, что у него нашлось самого красочного, ровно перед окнами зала заседаний. Разумеется, к нему немедленно послали гвардейцев кардинала, пардон, полицейских с категоричным требованием снять с террасы белье, чтоб не мозолило глаза высоким гостям. Профессор, натурально, ни в какую. Мое, говорит, белье, моя терраса, где такой закон, чтобы мне запретить собственное белье сушить на собственной террасе? После долгих препирательств белье, конечно, сняли, но его пример другим наука — на следующий день разноцветное белье появилось уже и на тех фасадах, где его отродясь никто не вывешивал на просушку.

Возможности использования фасадов для политического самовыражения практически не ограничены. Например, во время американского вторжения в Ирак все несогласные вывесили из своих окон радужные флаги с надписью «мир» — PACE. Лозунг вполне достойный — видимо, поэтому большинство флагов так до сих пор и висит. Выцвели сильно, конечно, со временем, и непонятно уже, что на них написано, но всё равно висят.

Еще мы приучились по команде Гринписа выключать раз в год свет, по команде ЮНИСЕФ — ставить на окна горящие свечки в знак траура или солидарности, по команде ЮНЕСКО… Впрочем, по команде ЮНЕСКО приходится только реставрировать за свой счет внезапно открывшуюся во время ремонта квартиры фреску, так что ЮНЕСКО не в счет.