Хэзер Уэббер - К югу от платана [litres]

С годами лицо его обветрилось и посуровело, резче обозначились точеные черты. А фигура стала крепче – он по-прежнему оставался высоким и стройным, но теперь к этому добавились еще и развитые мускулы. Короткие рукава туго обтягивающей торс рубашки поло открывали руки, на которых темнели новые татуировки. Под тонкими чиносами цвета хаки угадывались сильные ноги. Но все эти изменения имели мало значения. Я подозревала, что всегда буду видеть в нем того напуганного, несчастного восемнадцатилетнего мальчишку, в которого когда-то влюбилась.

– Я рада тебя видеть, – наконец честно призналась я. – Сочувствую насчет твоей мамы. Как она сейчас?

Сколько же раз я брала в руки телефон, чтобы позвонить ему. Поддержать. Невозможно было представить, чего ему стоило простить Мэри Элайзу.

Отец Шепа был проповедником, а мать – сущим дьяволом. Несмотря на тревожные звоночки, мало кто в городе догадывался, сколько зла она причинила Шепу. Разве можно было поверить, что супруга пастора, честная благочестивая женщина, морально и физически измывается над собственным сыном? Окончательно она сорвалась с цепи после смерти мужа, лишившей беднягу Шепа единственной защиты.

– Неважно. Врачи говорят, ей недолго осталось. Они стараются облегчить ее состояние, как могут. Я часто ее навещаю, но каждый раз, как прихожу, она начинает звать на помощь медсестер. И принимается прятать ценности. Вообще меня не узнает, ну а мне так даже проще. – Он слабо улыбнулся. – Наверное, все из-за татуировок – ей кажется, что к ней какой-то бандит ввалился.

Мне больно было это слышать. Выходит, Мэри Элайза так и не поняла, каким прекрасным человеком был ее сын.

– Ты пытаешься объяснить ей, кто ты?

– Иногда. Но порой лучше даже не начинать.

– Мне так жаль.

Он кивнул.

– А что ты делаешь тут, в лесу? – попыталась я сменить больную тему.

– Я здесь по работе. Ты же наверняка слышала, что Блу нашла подкидыша. Расследование поручили мне. Вот я и пришел снова осмотреть место на случай, если в первый раз что-то пропустил.

– Ну кто же не слышал о подкидыше. Я очень рада, что с девочкой все в порядке.

Лучи сиявшего над нашими головами солнца пробрались сквозь листву и заиграли на пристегнутом к поясу Шепа полицейском жетоне. Я смотрела на него, до сих пор не в силах поверить, что передо мной представитель закона. Следователь. Как же я им гордилась! В старших классах Шеп был тем еще сорванцом. То пожарную сигнализацию включит, то урок прогуляет, то нахватает двоек, то сделает новое тату. Так он бунтовал против царивших в семье порядков. Пытался дать всем понять, что сам контролирует свою жизнь. Но под маской хулигана скрывался юноша с добрым и израненным сердцем. Куда проще для него было бы и дальше катиться по наклонной, особенно после того, как мы с ним расстались. Но он выстоял и добился больших успехов.

– Я тоже. – Глаза его потемнели. – Ну вот, я рассказал тебе, как оказался в лесу. Но ты-то что здесь делаешь, Сара Грейс? Почему плачешь под Платаном?

Я крепче сжала полученную пуговицу и, обойдя Шепа, подобрала с земли перышко.

– Мне нужно было напутствие.

– И как? Получила?

Я покосилась на его левую руку. Обручального кольца на ней не было.

Впрочем, я свое тоже не носила. Оно лежало дома в шкатулке с драгоценностями. С глаз долой, но не вон из сердца.

Края пуговицы впились в ладонь.

– Не совсем.

– Как жаль. Я могу тебе чем-то помочь?

Разве что вернуться в прошлое и объяснить мне, что, оставив его, я совершу огромную ошибку. Навлеку на себя проклятие и обреку на несчастливую жизнь.

– То, чего я хочу, получить невозможно. – Наши глаза встретились, но вскоре, не в силах больше этого выносить, я отвела взгляд. – Что ж, ладно, не буду мешать тебе работать.

– Ну а я не стану больше отвлекать тебя от пробежки. Хотя, должен признаться, я удивился, узнав, что ты до сих пор бегаешь.

– А ты бросил?

Я и представить себе такого не могла. В школе мы с ним оба состояли в команде бегунов. Шеп в то время был буквально помешан на спорте, за неделю набегал до шестидесяти миль.

– Да, перестал бегать с тех пор, как вернулся сюда.

Я попыталась улыбнуться, но захлестнувшая меня грусть не позволила этого сделать.

– Мне порой кажется, что я буду бегать вечно.

Шеп уперся руками в бедра.

– Или только до тех пор, пока, как я, не встретишься лицом к лицу с тем, от чего убегаешь.

– Может, и так, – ответила я, не желая спорить.

Мы попрощались. Я развернулась и побежала по тропинке обратно, в сторону города, от души желая, чтобы предсказание Шепа никогда не сбылось. Я знала: стоит мне однажды перестать бегать от своих тайн, и жизнь моя превратится в сущий ад.