Рейчел Каск - Транзит

Аманда снова поднесла чашку к губам и затем поставила ее обратно.

Я не хочу это пить, сказала она, скривив лицо.

Мода – индустрия молодых, продолжила она через некоторое время. Она сама пришла в мир моды в возрасте около тридцати лет, когда многие ее знакомые решили остепениться и завести семью. В каком-то смысле, как она предполагает, именно неизбежность такой судьбы заставила ее сопротивляться ей и окунуться в сферу, которая предполагала продолжение той жизни, от которой отказывались ее друзья: веселье, вечеринки, путешествия. Даже ее лучшая и самая старая подруга София, которую я могу помнить по старым временам, ее соседка по квартире и единомышленница, в это время готовилась к свадьбе. София занималась покупкой дома со своим бойфрендом Дэном, который во многом был для Аманды идеалом мужчины; они счастливо жили втроем и даже ездили вместе отдыхать, она в одном гостиничном номере, а они – в другом, как будто она была их уже выросшим ребенком. По ночам, когда они расходились по комнатам, к ней подкрадывалась грусть, и в то же время она чувствовала защищенность – засыпая, она слышала журчание их голосов. Тогда ей предложили работу, предполагавшую невероятно активную социальную жизнь, какую она прежде не вела. Пока ее подруги оформляли кредиты и объявляли о беременности, Аманда жила в водовороте модных показов и вечеринок, бодрствуя всю ночь, путешествуя из Парижа в Нью-Йорк, встречаясь с клиентами наутро после ночного клуба, едва успевая принять душ и переодеться, флиртуя со всеми мужчинами, которые ей попадались.

Ей нетрудно было заполучить мужчину, продолжила она, хотя и не самого лучшего, но в какой-то момент ей стало ясно, что такого мужчину, как Дэн, не так-то просто найти. Таких мужчин уже разобрали, они принадлежали другим, они были заняты; в какой-то мере она презирала тот факт, что они – объекты владения; они были словно дорогие картины, развешанные в безопасном пространстве музея. Как ни ищи, на улице такие не валяются. Какое-то время она всё же искала, чувствуя себя обитателем загробного мира, который населяли только потерянные души – все они искали конкретный образ, который был у них в голове. Во время секса у нее часто возникало ощущение, что она всего лишь дух в уже существующей структуре, что она невидима и что всё, что мужчина делает и говорит, он говорит и делает для кого-то другого, кого, может, и вовсе нет. Это чувство, что она свидетель чужого одиночества – нечто вроде привидения, – чуть не свело ее с ума. Однажды, лежа в кровати с мужчиной, чье имя она уже не могла вспомнить, она вдруг разрыдалась и долго не могла успокоиться. Он был мил с ней; сделал чай и тост, предложил ей сходить к терапевту.

Когда я думаю об этом времени, сказала она, я совсем не могу вспомнить, что я носила. Я помню, что делала, куда ходила, помню мужчин, и вечеринки, и даже разговоры, и в этих воспоминаниях я всё время будто голая. Иногда, сказала она, я представляю на себе какую-то одежду или как будто что-то припоминаю – пиджак или туфли; но до конца я никогда не уверена в том, что это действительно принадлежало мне, даже если образ кажется очень знакомым и я в какой-то момент точно должна была носить эту одежду постоянно. Но я не могу этого доказать. Всё, что я знаю, – что больше этих вещей у меня нет, и я не знаю, куда они делись.

Ее родители, добавила она, заработали все свои деньги, покупая и продавая недвижимость. Ее детские воспоминания связаны с жизнью в домах, которые были, по сути, строительными площадками и в которых всегда шел ремонт. Ее родители делали ремонт регулярно, а как только работы были закончены и в доме можно было спокойно жить, они его продавали. Я быстро выучила, сказала Аманда, что как только дом становится опрятным и чистым, значит, скоро придет пора уезжать. Она не сомневается, что частично ее увлечение Гэвином основано на том, что он произносит знакомые ей с детства слова, как будто говорит на языке, доступном только ей. С двадцати до тридцати лет она не была близка с родителями, но сейчас они снова вошли в ее жизнь: им нравится, что они могут говорить с ней об изоляционных материалах и подложках для пола, о преимуществах и недостатках лофта; ремонт позволил им обрести общие темы для разговора. Возможно, когда он кончится, сказала Аманда, они перестанут со мной общаться.

Она сказала, что ей нужно идти: у нее встреча в городе, на которую она уже опаздывает. Она встала и принялась отряхивать с одежды пыль, то и дело посматривая на меня, как и раньше во время нашего разговора. Она будто пыталась остановить мой взгляд, пока я не начала интерпретировать то, что вижу.