Александр Филиппов - Зона - Очерки тюремного быта. Рассказы

При этом конвойные офицеры непосредственно с осужденными не работали, на охраняемую территорию никогда не входили и смотрели на зеков только через прицел автомата. Это, в свою очередь, давало колонийскому начсоставу право именовать конвойных «вояками» и считать ничего не смыслящими в зоновской жизни.

Заключенные звали солдат «чекистами», а солдаты зеков — «жуликами». Ни те, ни другие ничего обидного для себя в таких кличках не усматривали. Обоюдной неприязни между ними, по-моему, не существовало. В рассказы об избиении солдат внутренних войск на гражданке не верится, ибо, к чести заключенных, на моей памяти ни один «тюремщик» не подвергся целенаправленной мести со стороны освободившихся зеков. В зоне — да, бывало всякое. Впрочем, я говорю сейчас о прошлом…

В сущности, и солдаты, и зеки находились почти на одинаково подневольном положении, а в быту заключенные жили даже лучше.

Странно было наблюдать, когда рано утром с визгом открывались тяжелые колонийские ворота и строем, по пятеркам, в предзонник выходили сытые, рослые, в щеголевато подогнанных и отутюженных робах заключенные. Сапоги и тяжелые, с заклепками ботинки надраены до блеска, подбиты для форса высокими каблуками с бряцающими по асфальту подковами.

А поодаль ежились на ветру худые, низкорослые солдатики с цыплячьими шеями, торчащими из мешковатых, не по росту, гимнастерок, с заплатами на коленках и задницах, в ржавых от пыли, стоптанных вкривь и вкось «кирзухах» и нахлобученных до ушей выгоревших, замасленных, как блин, пилотках.

— Привет, чуханы! Когда на дембель? — кричали им весело зеки, поблескивая рондолевыми фиксами, а солдаты отмахивались, шмыгали влажно носами и баюкали казавшиеся непомерно тяжелыми для них автоматы.

Дедовщина в конвойных войсках процветала страшная. Старослужащие по многу часов не меняли «салаг» на открытых, продуваемых со всех сторон (чтоб не спали) вышках. И какой-нибудь таджик, сутки не евший, не спавший, ошалевший от свирепых уральских морозов, буквально выл на посту, и вой этот (или песня — не разберешь) — плыл по ночам над заснувшей зоной и колонийским поселком.

Иногда отношения между «чекистами» и «жуликами» перерастали прямо-таки в дружеские, основанные на полном взаимном доверии. Мало того, что солдаты снабжали зеков чаем, водкой, перебрасывали все это через забор в обмен на «шарабежки» — поделки. Один дневальный рассказал мне историю, от которой отцы-командиры, узнай об этом, могли бы сойти с ума. Осужденный к восьми годам за разбой Шура Коровин… заступал часовым на вышку.

Происходило это на кирпичном заводе. Среди солдат оказался земляк из соседней деревни. Шура давал ему деньги, и, пока «чекист» бегал за водкой в близлежащий райцентр, «жулик» с автоматом бдительно охранял периметр. Водку делили по-честному — бутылку солдату, две — Шурику…

Я не поверил бы в эту историю, если бы не был сам очевидцем чего-то подобного.

Однажды зимой навалившийся внезапно буран мгновенно замел степные дороги. Два «КамАЗа», выехавшие с кирпичного завода с двумя сотнями зеков, увязли на полпути в сугробах. Связи с колонией не было. Зеки стали замерзать в железобетонных будках, сидевшие там же через решетку чекисты и вовсе околевали на открытом ветру. До жилой зоны оставалось километров шесть. Посланная на разведку из колонии пожарная машина тоже где-то увязла. Тогда конвой и сопровождавшие машины колонийские офицеры решили выпустить заключенных и добираться пешком…

Я был на вахте, когда глубокой ночью на освещенное прожекторами пространство у ворот вдруг вывалила из снежной кутерьмы черная толпа и, по пояс в снегу, вломилась в «предзонник». Дошли! При этом часть зеков несла на себе ослабевших «чекистов», часть волокла их автоматы с подсумками…

В местах лишения свободы действовали так называемые общественные организации осужденных. Были зоны, в которых заключенных загоняли в такие объединения или секции чуть ли не палками. Например, с этапа новичка заставляли писать заявление о «добровольном» вступлении в СПП — секцию профилактики правонарушений, что-то вроде народной дружины. Надо ли говорить, что состоять в них считалось «позорным».

В Оренбургской области, насколько мне известно, такого беспредела в зонах не существовало. По крайней мере, на Мелгоре к вступлению в ту или иную секцию особо не принуждали. Все заключенные, становившиеся завхозами, дневальными, бригадирами, работавшие в хозобслуге, автоматически зачислялись в СПП.