Кон Джиён - Суровое испытание

Стоило приняться за сборы, как выяснилось, что скарба, громко именуемого хозяйством, заметно поприбавилось. Унеся в машину одеяло и ноутбук, он оглядел комнату: под столом, который он использовал и как письменный, и как кухонный, завалялся конверт, перевязанный розовой ленточкой и украшенный крохотным золотистым колокольчиком. Из письма, казалось, донесся звонкий девичий смех. Послание начиналось словами: «Нашему учителю Кан Инхо!» Он направился было к мусорной корзине, но передумал и положил конверт во внутренний карман. И ненадолго замер в задумчивости.

Давай я поведу? На тебе совсем лица нет, — предложила жена.

Он молча сел на пассажирское место. Жена усадила Сэми на заднее сиденье и завела мотор.

— Ты вчера, кажется, вообще не спал. Выглядишь измотанным. Я поеду по навигатору, так что не переживай и подремли. Жаль, конечно, что ты не попрощался с ребятами, ну да ничего, как-нибудь еще приедешь.

Он мыкнул в ответ и прикрыл веки.

— А сейчас господин премьер-министр произнесет торжественную речь, приготовленную нашим уважаемым президентом. Господин президент собирался посетить это мероприятие, но вчера отбыл с визитом в Америку и не смог приехать. Господин президент ранее уже отмечал, что наш город Муджин за последние двадцать восемь лет внес неоценимый вклад в развитие правозащитного движения и установления демократии в нашей стране. Дорогие друзья! Давайте поприветствуем бурными аплодисментами господина премьер-министра!

В то время как премьер-министр под рукоплескания поднимался на трибуну, порыв ветра опрокинул стоявший сбоку от нее венок. Алые лепестки взметнулись и осыпались. Почти сразу повалился соседний венок. В то же самое мгновение издалека до ушей собравшихся на площади донеслась барабанная дробь. Звук постепенно приближался. Атмосфера накалялась. Премьер-министр, с посиневшими от холода губами, с трибуны оглядел почетную публику:

— Считаю за честь посетить город Муджин, заслуженно считающийся Меккой демократии в нашей стране и колыбелью правозащитного движения!

Демонстранты, стуча в барабаны, двигались вперед. Большую часть колонны составляли глухонемые, и, даже если бы кто-то выкрикивал лозунги, немногие могли бы их поддержать. Это была необычайно тихая демонстрация протеста.

«Мы хотим вернуться в школу!»

«Мы не можем доверить наших детей директору-насильнику!»

Инспектор Чан стоял на пригорке, откуда хорошо просматривалась улица, и по рации руководил полицейскими, занявшими позиции на тротуарах.

— Не дайте им приблизиться к мэрии! От перекрестка направьте их в сторону отдела образования. Вы должны действовать решительно, даже если придется применить грубую силу. Гоните их к чертовой матери! Если демонстранты окажутся в поле зрения камер, нам крышка! — в запале вопил инспектор Чан, прижимая рацию к губам.

Ветер лютовал. Барабанный бой не прекращался. Инспектор глазами поискал в толпе Со Юджин. Он не был уверен, что сумеет различить ее миниатюрную фигурку, однако увидел ее в самом первом ряду с края — что, собственно, было ожидаемо. Со Юджин то и дело озиралась и время от времени оглядывалась, будто кого-то искала. Инспектор Чан поцокал языком, опасаясь, что появится вторая колонна демонстрантов, как вдруг на голову посыпались ледяные капли дождя, колючками впиваясь в лицо. «Вот те на, дождь! Сами небеса желают их остановить». У инспектора на губах мелькнула улыбка.

Со Юджин качало. Даже издалека можно было разглядеть крепко стиснутые зубы и упрямый взгляд. Подумав, хорошо бы она не пострадала, инспектор прижал рацию к губам и отдал команду:

— Приготовьте водяные пушки! Три, два, один — пли!

Когда они выехали из Муджина и начали подъем на перевал, закрапал дождь, а когда они достигли вершины, ливануло как из ведра, видимость стала нулевой. Оглянувшись назад, Кан Инхо проследил серпантин извилистой горной дороги, что упирался в город, накрытый грозовыми тучами. Много дней назад Муджин встречал его непроглядным молочным туманом, а сегодня провожает беспросветной чернотой.

— Вот это ливануло! — проговорила жена.

Дворники работали без остановки. Он облокотился на стекло, залитое дождем, и бессильно уронил голову руку. Сквозь ливневую завесу замаячил дорожный указатель. На коричневом фоне белыми, белее, чем туман, буквами было написано: «Вы покидаете Муджин. Счастливого пути!» Кан Инхо спрятал лицо в ладонях и какое-то время сидел бездвижно.