Эдвин Табб - Ветви на воде [litres]

– А на завтра у вас совсем-совсем ничего для меня нет? – Слова чуть не застряли у меня в горле.

– Пока нет, – легко ответил Хэнк, как будто мой вопрос был совсем незначителен. – Ты же кое-что скопил, верно?

– Да, но… – Я уставился в землю.

– Но что? – спросил Хэнк. Я был не в силах продолжать. Я боялся сказать что-нибудь еще и расплакаться, и стыд прожигал меня до желудка. И все же сказал, молясь про себя, чтобы сдержать слезы:

– Меня волнуют не деньги.

– Не деньги? – судя по тону Хэнка, он не понимал, в чем дело. – А что же тогда?

– Я…ну, мне нравится с вами общаться. Вы ко мне лучше относитесь, чем мои предки.

Я почувствовал, как его взгляд согревает мои плечи, усиливая солнечное тепло. Немного помолчав, он сказал:

– Что? Думаешь, я не буду ждать тебя на чашечку кофе по утрам?

Я посмотрел на него и широко улыбнулся, радуясь, что он смог понять все, чего я по малолетству не сумел выразить. Но эти утренние чашечки кофе и стали началом больших неприятностей.

На следующее утро я рано вышел из дома и отправился к Хэнку на кофе, надеясь, что он все-таки придумает для меня работу, и волнуясь, что он пошутил насчет этого кофе и на мой стук в дверь ответит: «Чего? Снова ты?» Может быть, мои опасения не имели никаких оснований, но так работал мой мозг. Мне всегда казалось, что я всем мешаю, и только. Однако когда я постучал, он открыл мне дверь и улыбнулся.

– Заходи, Джек. Кофе ждет.

Меня захлестнула волна облегчения. Я сел на свой стул и стал пить кофе, сваренный Хэнком. Он был горячим, и я как следует подул. Легкая горечь напитка стала знакомой и приятной.

– У меня есть для тебя хорошая новость, – сказал он.

– Вы придумали для меня работу?

– Ну, я нашел тебе работу, но не здесь.

Признаться, я был разочарован. Работая в автобусе, я мог общаться с Хэнком, но дело есть дело, а деньги есть деньги.

– А где же?

– Ты знаешь миссис Мэри Джейн Доусон?

Я нахмурил лоб, вспоминая, но мои старания не увенчались успехом.

– Нет, – ответил я. Дентон был маленьким городом, и большинство детей я знал если не по именам, то по крайней мере в лицо. Но со взрослыми все было иначе.

– Она вдова, живет на Помпано-Драйв. Ей нужен кто-то, кто согласен поработать у нее в саду, в цветнике, может, даже посадить овощи. Ты готов?

– Да, сэр! – воскликнул я. Судя по всему, этой работы должно было хватить не на один день.

– Она будет платить тебе, как я, пять долларов в день. Если ты готов, она ждет тебя сегодня к двум. Потом скажет, во сколько к ней нужно приходить.

– Как вы это сделали? – спросил я.

– Что я сделал?

– Нашли мне новую работу.

– Ах, это, – Хэнк помолчал немного, прежде чем ответить на мой вопрос. – Пошел вечером выпить пива в бар, и Мэри Джейн туда заглянула утолить жажду. Мы с ней старые друзья, так что разговорились. Она спросила, как у меня дела, а я сказал, что нашел себе помощника. Ей захотелось узнать какого. Я рассказал про тебя и твою собаку, и ее растрогала эта история.

Я спросил, знает ли она, как меня избили дикие звереныши, переодетые в мальчиков, но Хэнк меня успокоил.

– Я сказал только, что тебе нужны деньги, чтобы прокормить собаку. Она спросила, не хочешь ли ты поработать в саду, я ответил, что вряд ли ты будешь против, и сегодня она тебя ждет, чтобы все обсудить.

Мне захотелось обнять Хэнка, но я лишь улыбнулся и поблагодарил его.

– Ну как поживает твоя собака? Скелет, да? – спросил он, меняя тему.

– Поправляется. Наконец начал набирать вес. По крайней мере ребра уже не видны, но впереди еще долгий путь.

– Уверен, все будет хорошо, – Хэнк улыбнулся, – ведь теперь у него есть ты. Твой папа ничего больше о нем не говорит?

– Ни слова с тех пор, как разрешил его оставить. Как будто забыл о нем. Может, и забыл. Скелет ведь почти не лает.

– Нет, не забыл, – сказал Хэнк, – как-то он упомянул об этом, когда я зашел в «Кирби».

– И что он сказал?

– Что его сынишка приволок бездомную собаку и пошел работать, чтобы ее прокормить.

Вдруг выражение лица Хэнка изменилось.

– Он не знает, что ты работаешь у меня?

– Нет. Мы не очень-то много общаемся.

После этих слов даже мне стало понятно, как ужасно это прозвучало. Я чувствовал, как он смотрит на меня и думает о моей жизни. Это ощущалось практически, как исходивший от него запах. Я подумал, не напомнить ли ему его собственные слова, что не стоит беспокоиться о том, чего нельзя изменить, но не стал.

– Ну, – сказал он наконец, нарушив неловкую паузу, – наверное, общение со мной немного помогает, а?