Шурд Кёйпер - Бред какой-то! [litres]

– А как выглядит Горацио, Салли Мо? – спросил Бейтел.

– У него карие глаза, а волосы, когда дует ветер, стоят дыбом. И он умеет разговаривать с животными.

15 июля, cреда, 0:34

Донни навалял одному журналисту. По полной программе. Я просто стояла и смотрела. А что я могла сделать? Ну да, кричать «хватит», но Донни это только бы раззадорило. После он валялся в агонии у палатки мамы Дилана. Журналист этот. На спальном мешке. Мама Дилана протерла его распухшие веки влажной рукавичкой для душа и осторожно провела ей по его окровавленным губам. Это тот самый чувак, что разговаривал с Бейтелом. Довольно молодой, лет тридцати. Мама Дилана спросила, как он себя чувствует.

Он ответил:

– Комично.

Зачетный ответ!

Началось все с того, что я заметила, как он показывает Бейтелу какие-то фотографии. В мире полно извращенцев, так что я подошла поближе. Они все еще стояли у качелей. Я услышала, как Бейтел рассказывает о дверце за кустом, и поняла, что речь идет кое о чем другом. О чем говорить вовсе не следует. И я убедилась в этом окончательно, когда этот тип принялся строчить в записной книжке.

– О чем это вы тут? – вмешалась я.

Тип показал мне две фотографии:

– Ты знаешь этих детей?

JKL и близнецы.

– Нет, – ответила я, – а что?

– А этого мальчика?

Он показал на Бейтела.

– А то! – сказала я. – Он мой друг.

Бейтел просиял.

– А вот он их знает, – попробовал уесть меня журналист.

– Он ошибается, – отрезала я. – В наше время все дети похожи друг на друга. Ты же ошибся, правда, Бейтел?

– Да, я ошибся, – кивнул Бейтел.

– Вот видите! – Я взяла Бейтела за руку и потянула за собой. – Пошли, нам пора!

– Да ладно тебе! – воскликнул журналист. – Ты наверняка их знаешь! Буду играть в открытую. Кстати, меня зовут Фил, я репортер местной газеты.

Он протянул мне руку. Мне ни капельки не хотелось ее пожимать, но я сделала это, чтобы вести себя по-человечески среди людей. Бейтел тоже пожал журналисту руку. Мы представились.

– В последнее время на острове много воруют, – сказал Фил. – Подозреваемые – девочка и собака. Я об этом статью написал.

Я кивнула.

– Я знаю всех местных детей, – продолжил Фил, – и всех собак тоже. Жителей здесь немного. Эти двое не здешние. Они с материка, я уверен, а кемпинг тут только один.

– А еще – куча гостиниц, пансионов и домиков, которые сдаются отдыхающим, – парировала я.

– Но их обходить мне уже не придется, – сказал Фил, – после того, что мне рассказал мой новый друг.

– И что же тебе рассказал твой новый друг?

Это спросил Донни. А рядом с ним стоял Дилан.

Фил представился и показал им фотографии:

– Это Жаклин Кроммелинге и ее младшие братья Бакс и Никель. Они пропали. Вместе с собакой. Сбежали из дома. Но вот какая штука: их отец – ходячий мешок с деньгами, топ-менеджер какого-то банка. Может, слыхали? Кроммелинге – фамилия известная. Так что их могли и похитить. Ради выкупа. Но похитители пока не объявлялись, денег никто не требует.

Донни с Диланом с большим интересом рассматривали фотографии. Будто в жизни не видели этих детей, да и вообще никаких детей отродясь не видели. Получалось у них отлично.

– Дети еще живы, – сообщил Фил, – потому что родителям от них каждый день приходят открытки, подписанные рукой девочки. Хотя пишет она не так аккуратно, как обычно, будто боится чего-то или ее заставляют. И это указывает на похищение. К тому же открытки приходят отовсюду, из разных уголков страны. Вряд ли дети додумались бы до такого. Но я считаю, что они прячутся здесь, на острове, и обчищают магазины и кафе, а это указывает на побег. В этой девочке, – он показал фото Джеки, точнее, Жаклин Кроммелинге, – не так уж трудно узнать вот эту. – Он помахал фотографией в газете.

– А ты-то что надеешься поиметь на этой истории? – поинтересовался Донни.

– Славу, деньги и вдохновение, – ответил Фил и ухмыльнулся, довольно обаятельно.

– Вдохновение для чего? – спросила я.

– Для бумажника, – влез Донни, – неужели не ясно? Он работает журналистом на острове, где никогда ничего не происходит, целый год пытается заполнить свою газетенку репортажами о самом высоком подсолнухе, самой большой тыкве и самом запойном пьянице. Теперь он решил, что наткнулся на историю, которую можно продать центральной прессе. Удачи! Мы тебе ничем не поможем.

– Тогда придется мне самому искать ту дверцу с кустом, – сказал Фил.