Судя по выражению лица, плохим не считал себя ни один из нас. Или ни одна из нас. Даже Донни. Какое же человеку требуется доказательство?
– Кота звали Флип, – сказал Бейтел, – но он уже умер.
Донни встал во весь рост и приготовился выдать речь. Пламя свечи освещало его лицо снизу, так что видны были только рот и ноздри. Дедушка Давид, бывало, выключал в доме весь свет, совал себе в рот горящую спичку и надувал щеки. Его голова напоминала тогда горящий китайский фонарик, который покачивался в темноте. Было очень страшно. И сейчас тоже.
– Мы с Джеки знаем, о чем говорим, – начал Донни, – мы по собственному опыту знаем, как устроен мир и сколько в нем чудовищной несправедливости. И мы знаем, что делать. Мы…
– Знаешь, что сделала моя мама, когда папа получил миллионный бонус? – спросила Джеки.
В фигуре Донни мелькнуло раздражение, но на лице он тотчас изобразил заинтересованность.
– Папа откупорил шампанское таким высокомерным жестом, что полбутылки ударило в потолок. «Как жаль», – сказала мама. «Ерунда, – ответил папа, – на мой миллион я легко могу купить еще бутылку». Я была тут же, и я слышала его слова, и потом меня в кровати всю ночь рвало, честное слово. Мама ответила: «В какой-нибудь бедной стране ребенок за десять евро может целый год ходить в школу, ты мог бы сделать так, чтобы сто тысяч детей целый год ходили в школу». «Женщина, – сказал папа, – я дам тебе две тысячи евро на благотворительность, распорядись ими полностью по своему усмотрению. Пусть двести детей будут целый год ходить в школу. Или устраивай плавание с дельфинами с целью избавить детей от аутизма. Мне по барабану – делай все, что тебя удовлетворит». И мама очень-очень обрадовалась. Теперь сидит за компьютером и переводит деньги на добрые дела. Десять евро туда, десять сюда, десять против потепления климата, десять в банк продовольствия. И в ресторанах она теперь дает огромные чаевые. Жутко собой довольна. И все ее за это ненавидят – даже те, кто получает от нее эти самые чаевые. А она-то думает, что несет людям добро. На самом деле она очень хорошая. Мы должны создать политическую партию против банкиров.
Это все Джеки.
– Против мам, которые ищут себе молодых мужчин. – А это уже Дилан.
– Против художников в париках, – вставила я.
– В защиту животных, – предложил Бейтел.
– Такая партия уже существует, придурок, – сказал Донни.
А Джеки подытожила:
– А вот я за человечеством человека не вижу.
– В какой книге ты это вычитала? – спросила я.
– Ни в какой не книге, – ответила Джеки. – Ты дышишь, кислород поступает в мозг, мозг думает, и тогда ты говоришь что думаешь.
– А надписи на стене ты тоже сама придумала?
– Тоже.
– Мы не создадим никакой партии, – вмешался Донни, – потому что не имеем такого права. Нам слишком мало лет, чтобы избирать и быть избранными. Так ведь?
И посмотрел на Джеки. Она кивнула.
– И нам не надо даже стремиться к этому, – продолжал Донни, – потому что мы тогда завязнем в этом тошнотворном взрослом мире. Взрослые идут в политику с лучшими намерениями, а выходят из политики преступниками. Настало время революции. Салли Мо!
Я так и вздрогнула.
– Какая революция в мировой истории была самой удачной?
Я не понимала, что он хочет от меня услышать.
– Французская революция, – сказала я наобум, – или русская?
– Нет, профессор, революция крыс! Крысы сожрали яйца динозавров, и после этого мы о динозаврах уже слыхом не слышали. Наступила новая эпоха. И мы поступим так же!
– Как крысы? – спросил Дилан.
– Как крысы, – заверил Донни, – маленькие против больших, Мальчик-с-Пальчик против великана, Давид против Голиафа. Все остальные революции закончились провалом. И почему? Потому что их организаторы надеялись, что все взрослые к ним присоединятся. Но взрослые боятся изменений. Они боятся потерять работу. У них есть что терять. А что терять детям? Дом, родителей, школу? Дети ненавидят родителей и мечтают как можно скорее вырваться из родительского дома. А за один день настоящей жизни можно научиться большему, чем за год в школе. Дети еще умеют мыслить свободно, поэтому именно мы и должны начать революцию. И все вместе мы создадим новый мир – мир молодых, не зараженных алчностью.
Джеки впитывала каждое слово Донни как губка. Будто в его лице явился, блин, сам Мессия. Проповедь у Донни получилась классная, ничего не скажешь. И я не разозлилась, когда Бейтел сказал: «Аминь». Вовсе не в насмешку – наоборот. Его папа преподает в протестантской школе. Он и научил Бейтела говорить «аминь». А Донни подумал, что Бейтел издевается. Лицо у него сделалось такое, как будто перед ним из бифштекса на тарелке выполз червяк, а он как раз проглотил кусочек. И Донни пнул Бейтела в голень, чуть ниже колена. Бейтел даже не поморщился – он к такому привык. А вот братья Джеки наклонились к нему с сочувственным видом.
Читать дальше