Анатолий Афанасьев: Искушение

— Если захочешь пригласить меня в кино — позвони!

Качаясь в автобусе, он думал о ней с нежностью и трогал пальцами ее поцелуй на своих губах.

У Екатерины Васильевны что ни день, то выдумка. В субботу намерилась сыну свитер купить, заграничный свитер, дорогой.

У Екатерины Васильевны была знакомая, а у той знакомой другая знакомая — шикарная дама, с выездами за границу. Сергей о ней не раз уже слышал. По тем временам шикарные дамы с выездами за границу были еще редкостью, и она заинтересовала Сергея. Но сколько он ни выспрашивал у матери про нее, ничего толком узнать не мог. Ни кто она по профессии, ни сколько ей лет. Складывалось впечатление, что некая загадочная особа шастает по Парижам и Лондонам просто от скуки да чтобы привезти несколько модных вещичек для продажи.

— Мне не нужен свитер, мама. Зачем мне свитер?

Екатерина Васильевна еще не оправилась от недавней ночной болезни сына и смотрела на него с трепетом.

— У тебя нет ни одной приличной вещи. Костюм старый, пальто мешком висит. Погляди, как другие молодые люди нынче одеваются.

— Мне на это наплевать!

— Зато мне не наплевать! — Екатерина Васильевна раскраснелась, разнервничалась. Она работала сменным мастером на ткацкой фабрике, получала вместе с премиальными около ста восьмидесяти рублей на круг, деньги не ахти какие, но не так уж и мало, чтобы сын ходил оборванцем. Никогда ее Сереженька, гордость ее, ее дыхание, не будет чувствовать себя обделенным. А он чувствует, потому и отказывается от свитера. Да если понадобится, она за него…

— Одевайся и едем, слышишь!

— Куда?

— К Марфе. Та женщина подъедет к двенадцати часам. Мы уже сговорились. Одевайся, и никаких возражений.

— Мама! — Сергей рассмеялся. — Ну, поедем, раз тебе так хочется. У тебя прямо глаза горят.

— И у тебя загорятся, когда свитер увидишь.

— А сколько он стоит?

— Это неважно.

К Марфе Петровне, давней материной подруге, ехать было не обязательно, она жила от них через пять домов. Встретила их радостно, хлопотливо. Бобылка, как и Екатерина Васильевна, бездетная. У нее мужа никогда не было. Маленькая, компактная, с красным круглым лицом — никто не загляделся. Теперь ей много за сорок, и она уже не ждала от жизни перемен. На характере ее это отразилось самым наилучшим образом. Веселая, болтливая, как сорока, она отдавалась каждому житейскому пустяку самозабвенно. С Сергея готова была пылинки сдувать. Усадила их за стол, подала чай с вафлями, а также домашнюю наливку, салат, маринованные грибы, кабачковую икру, тушеную рыбу — уставила стол, как на новоселье.

— А кто она вам… эта, которая свитерами торгует? — спросил Сергей.

— Ой, да что ты говоришь, Сереженька! Ничем она не торгует. Не такая это женщина. Только по любезности. Мы же с ней дружим давно. Она мне родня по двоюродной сестре. Дальняя, конечно, родня, седьмая вода на киселе. Это такая женщина чудесная, обходительная, ей-богу, сам увидишь. Золотая женщина, но несчастная… Ох, несчастная! Ее муж с двумя детьми бросил. Подлец окаянный. Она его из дома выгнала. Такой проходимец оказался, пьяница, прости господи! А она женщина воздушная, солнечная, ей цены нет. Ты не подумал, Сереженька. Этот свитер я у нее выпросила. Она для себя везла. А я как увидала, так сразу тебя и представила. Прямо вот он к твоим глазам подходит. Да и велик ей.

— Так это женский свитер?

— Самый что ни есть мужской!

Гостья явилась час спустя. Ее звали Вера Андреевна, по фамилии Беляк. Статная, упругая в движении женщина с худым, на первый взгляд утомленным, неярким лицом. Вошла в комнату, как лодка вплывает, неспешно. Поздоровалась, приветливо всех оглядела, долгим взглядом задержалась на Сергее.

— А-а, значит, это для вас, молодой человек, я принесла свитер? — спросила низким бархатным голосом. В этом простом ее вопросе он различил иной, тайный смысл: это я к вам пришла? вы меня ждали?

Сергей испугался. Так мощно в нем загудело сердце, что он поднял руку, чтобы его прижать, утихомирить.

Стали свитер разглядывать. Действительно, вещь добрая, стоящая. Толстой вязки, ярко-голубой, на ощупь нежный, мягонький, так и манит: влезь в меня, не пожалеешь.

— Примерь, ну примерь, Сережа, ну, что ты стоишь. Не нравится?

Сергей спросил грубо:

— И сколько возьмете за него?

Вера Андреевна усмехнулась:

— Хочешь — подарю?

Марфа вмешалась:

— Да что ты, Сереженька? Катя, чего он? Уговорено же — сто рублей.

— Не-ет, — капризно протянула Вера Андреевна. — Я теперь передумала. Пусть даром берет. А не хочет — так двести рублей. Вот вам, юноша!