Несчастный тоже пошёл к двери. Театрально схватился за голову. Ужас. Просто ужас!
Главред остался твёрдым и… и как оплёванным. Они же загоняют меня в угол!
«Артур вдруг услышал за забором пьяные утробные голоса. Наши! — обрадовался Артур. Он дошёл».
О, Господи!
Во сне Яшумов видел себя внутри стеклянного параллелограмма какого-то банка или даже финансовой корпорации, куда пришёл взять большой кредит. Он ходил среди сидящих сотрудников и настойчиво показывал свои документы. «Я Яшумов. Редактор Яшумов. Не Савостин. Понимаете? Вот здесь написано. Не Савостин я, а Яшустин. Я пришёл к вам получить большой кредит доверия. Ему не положен кредит, а мне вы обязаны дать».
Потом он пропал куда-то из здания. Тогда быстро нанял вертолёт и стал кружить вокруг всё того же небоскрёба. Показывал лётчику, куда подлетать. К какому параллелограмму, где только что был. Увидел себя! Крохотную букашку. Но это был он, он, Яшустин! И длинные волосы, и нос картошкой. Рулите, рулите туда скорей! Но в наушниках вдруг стал звучать чей-то грубый голос: «да проснись ты, проснись!»
Проснулся. Пошамкал пересохшим ртом. Жанна толкает. Извинился: «Опять, наверное, храпел». — «“Опять”. “Наверное”. Да с тобой спать рядом невозможно! Когда есть на ночь перестанешь?»
Утром завтракали на кухне. Недовольные друг другом. Яшумов ждал внутри себя Савостина. И дождался: «Макс, как игла в стоге сена, шёл против течения. “Где мои деньги, урод!”»
— Что с тобой?
Это уже точно клиника. Нужно идти к психиатру.
«Артур любил Регину по-военному, по-русски. Лёжа, молча и совсем недолго. Некогда было».
Яшумов боролся с лицом, с приступами смеха.
— Да что с тобой! Опять, что ли, закидоны пошли? — брезгливо смотрела жена.
«Макс не жадным был. Даже стеснительным. Но навалил в углу у себя целую кучу и каждый день туда подкладывал». Господи-и!
Смеялся Яшумов над цитатами из Савостина как всегда — как будто плакал. Каменская поспешно включила телевизор. Чтобы отвлечь. Точно ребёнка.
Поправил очки, послушно вгляделся. Шла реклама всего лишь кошачьего корма. Никаких пиналок. Глупые глаза котёнка походили на очень прозрачные серые леденцы. Следили за капающими из крана каплями. Глупый, непонимающий. Побежал к своей миске. И давай есть корм. Награда от хозяев как будто любознательному.
Наверное, глупее, чем кошка, животного нет. Этот юный хоть старался что-то понять. Мордочкой под каплями походил на сердитого старичка, которого обманывают.
Сразу вспомнился бедняга Терентий. Тоже смурной был, непредсказуемый. Куда побежит в следующий момент — никто не знал. Даже он сам.
Заскребло душу. Смотрел на жену.
Но у той после котёнка на экране никаких ассоциаций не возникло. Беднягу Терентия просто забыла. Самодовольная, неторопливая, спокойно насыщалась.
Помявшись, сказал:
— Схожу сегодня к Колесовой. Книги нужно отнести.
Жена сразу взвилась:
— Ну конечно! А то что продукты давно надо закупать — это пусть жена одна закупает.
— Хорошо, хорошо. Сходим. С книгами потом пойду.
Ещё с начала жизни вместе все деньги, какие получали на работах, предложил класть в коробку в серванте. В общую. Как это делали мама и папа. Очень удобно, Жанна! Сколько нужно, столько и возьмёшь потом. Ну а что-то серьёзное будем покупать — вместе обсудим, решим. Каменская сперва насторожилась. Но быстро смекнула, что значит для неё эта «общая коробка». Ведь можно и себя не обидеть. Муженёк попался не жадный, деньги считать не умеет, в коробке вряд ли будет пересчитывать. Да и самому — на обед там, на метро. Иногда нужную книжку купить. В общем, мама, зря мы с тобой беспокоились. С отъявленной бухгалтершей блаженный тягаться не сможет.
В супермаркете накупила всего под завязку. И круп, и овощей, и мяса, и масла, постного и сливочного, и фруктов. И консервов. Набила два больших пакета и вместительный рюкзак Глеба. Перед этим на кассе долго вынимала всё из двух корзин на ленту. Муженёк метался у конца ленты, заталкивал оплаченное в пакеты. Когда подкинул на себе рюкзак, чуть не упал. Сама из супермаркета вынесла только тортик в прозрачной круглой коробке.
На лестнице отставал, пыхтел. В квартиру заводила как навьюченного осла — в зубах только у осла ничего не было. Старуха Тихомирова с Берточкой одобрительно покивала вслед. Так их и надо дрессировать, мерзавцев! (Кого их? берточек? яшумовых?)
Однако едва вошли — сразу побросал всё на пол, схватил свои книги и был таков! А разбирать пакеты кто? Пушкин? Какой там! Чуть не сшиб Тихомирову, покатился по лестнице. Даже Берточка не успела рикнуть вслед своё «рр-и-и!».
Читать дальше