Йожеф Дарваш - Город на трясине

Тогда отец взял в руки веревку, вымоченную в воде. Парень уже не раз знакомился с ней и раньше. Он весь задрожал, но продолжал молчать. Отец еще раз по-хорошему попросил сына признаться, а когда тот опять не ответил, начал его бить мокрой веревкой. Он бил его по чему попало, зверея с каждым ударом, но сын так и не проронил ни слова.

Вокруг мужа и сына бегала растерянная мать и, заламывая себе руки, со слезами причитала:

— Боже милосердный… Что же теперь будет?.. Создатель, смилуйся…

Паренек не плакал, не кричал, лишь изредка как-то по-звериному скулил.

— Скажи, ты украл часы? — спрашивал отец в короткие перерывы между ударами, когда заносил веревку над несчастным. — Скажи, ты или нет? Скажешь — бить больше не стану…

Мать и сбежавшиеся на шум соседи тоже уговаривали паренька признаться, но он упрямо молчал.

В конце концов соседи вырвали парня из рук озверевшего отца и поплескали ему водой в лицо, но паренек и тогда не проронил ни слова, лишь смотрел на всех оцепеневшим взглядом…

Отогнав от себя воспоминания, пастор заговорил снова.

— Вам ничего не будет, только скажите мне, — попробовал он еще раз уговорить перепуганных женщин, но те продолжали молчать.

Потеряв всякую надежду услышать от них что-либо, пастор начал убеждать их в том, что они не правы, а под конец призвал их спокойно поразмыслить над его словами и, самое главное, верить ему…

Но разве они поверят?

Окинув взглядом обеих женщин и нищенскую обстановку их жилища, он понял, что ничего от них не добьется.

Он молча стоял перед ними, как боец, вышедший на бой, но в самый последний момент вдруг заметивший, что вместо меча в руках он держит палку.

У двери послышались чьи-то шаги. Это вернулся домой Шандор. Не заметив никакой напряженности, он с упреком обратился к жене:

— Почему вы не пригласили святого отца в комнату? — И сам открыл дверь.

Обе женщины остались в кухне.

— Мы здесь как раз беседовали о том, — после короткого молчания начал Иштван, — что пора кончать говорить… об этом печальном случае… о несчастье, случившемся с вашей дочкой… Нужно покончить с этим делом.

— Людей нелегко успокоить… но они постепенно успокоятся…

Пастор рассказал о цели своего визита. Шандор молча и с подобающим почтением выслушал его.

— Бабы всегда так делают… Блоху примут за вола… — проговорил Шандор и через силу засмеялся.

— Но слух этот распускают не только женщины. Уже все в округе говорят об этом…

— Видите ли… Люди любят копаться в чужих бедах, чтобы своих не замечать. Сейчас о нас болтают, потом будут о других. Так уж водится.

Дальше, что бы пастор ни говорил, Шандор только кивал головой. Пастор видел, что и с Шандором он добился не большего результата, чем с женщинами. Иштван понял, что ему так и не удалось перебросить мостик к сердцам этих людей.

— Ну, значит, договорились, — сказал пастор и встал.

— Пишта, чем ты занимался? — спросила Эва плаксивым тоном, когда он вошел к ней в комнату. — Отец очень сердится.

— На меня? Я ничего плохого не сделал.

— Папа видел Бекшича, и тот рассказал, что ты был у него и разговаривал по поводу дочки Бакоша.

— Я у него не был. Я с ним случайно встретился на улице. А что плохого, если б я и зашел к нему?

— Доктор сказал, будто ты ему не веришь, будто ты сам способствуешь распространению этой сплетни.

— По правде говоря…

— Я знаю, тут может получиться недоразумение. Пойдем скорее к отцу, пока он не уехал на хутор.

Взяв Иштвана за руку, Эва потащила его в заднюю комнату.

— Вот я привела «преступника»! — со смехом сказала она отцу.

Хорват Берец как раз натягивал сапоги, собираясь ехать на хутор. Он недовольно буркнул что-то в ответ и на шутку дочери не улыбнулся.

— Я никогда не думал, что вы, святой отец, можете мне в чем-то не доверять, — тихо произнес Хорват, словно забыв о том, что со дня обручения дочери он перешел о пастором на «ты».

— Я ничего плохого не сделал, — как бы оправдываясь, сказал Иштван.

— А зачем вам понадобилось ходить к Бекшичу? Я бы вам сам рассказал, как все было, не соврал бы ни единым словом.

— Не ходил я к нему. Я его совершенно случайно встретил на улице…

Хорват не стал выслушивать пастора до конца и перебил его:

— Все это выглядит так, святой отец, будто вы собираетесь вести следствие. Бекшич тоже говорил со мной со странным выражением лица. И не только он… Насколько мне известно, об этом говорит уже полсела.

— Я не собирался делать вам никаких неприятностей. Наоборот, я хотел сделать лучше, хотел положить конец всем этим сплетням.