Ахмед Рушди - Кишот [litres]

Доктор Смайл сделал паузу, чтобы перевести дух. Кишот терпеливо молчал.

– Ты такой же, – снова заговорив, доктор неожиданно ткнул в сторону Кишота пальцем. – Тебе тоже наплевать на так называемых наших. Колесишь по стране – то там, то тут, то вообще неизвестно где, какой там причал, верно? Корабль без руля. Автомобиль без водителя. Откуда ты там есть-пошел, кто ты есть, ты вообще когда-нибудь думал об этом? Я не уверен.

– Ты очень зол, – мягко ответил Кишот. – Но ведь я в этом не виноват.

– Что ты любишь? – ревел доктор Смайл. – Индийскую еду? Национальную одежду? Может, нашу религию или обычаи? Да я вообще не думаю, что для тебя все это хоть что-то значит. Я прав или нет?

– У меня есть тринадцать вещей, – признался Кишот, – которые не дают мне забыть, кто я. Несколько семейных фотографий, коробок спичек “Чита”, слепок головы в гандхарском стиле, чучело удода…

– Ты дурак, – констатировал доктор Смайл, а затем решительно, с нажимом добавил, – но дурак, у которого сегодня очень удачный день. Дуракам везет, мне – нет. Но они не дождутся, что я буду прятаться по норам, как крыса. Я никуда не исчезну, я не беглый преступник. Я буду защищать себя, заплачу любой залог, сколько бы ни назначили, надену на ногу этот чертов браслет и буду защищаться. Это Америка. Я буду бороться, и победа будет за мной!

Его тирада прозвучала совсем не убедительно, словно он сам не верил в то, что говорит.

– Твоя позиция достойна уважения, – сказал Кишот.

– Никто не понимает, – в голосе доктора Смайла была слышна усталость человека, в одиночку несущего общий груз, – что наш бизнес становится жестче с каждым днем. Я работаю ответственно, через дипломированных врачей и т. д. А теперь появились уличные банды. Они терроризируют моих людей. Вовремя ты ушел, скажу я тебе.

Я не ушел, подумал Кишот, меня уволили. Этого он также не стал произносить вслух.

– А что за названия, – скорбно рассуждал доктор Смайл. – Девять гангстеров Трея. Это же вообще ничего не значит. Они тупо продают на улицах все подряд. Героин, фентанил, фуранил, экстази, колеса, дибутил один. Никакой ответственности и никакого контроля. И они роняют мои продажи.

– Могу я тебя спросить, – наконец перебил его Кишот, – зачем ты хотел меня видеть? И почему сказал, что у меня сегодня очень удачный день?

– Ты такой же, как все, – печально подытожил доктор Смайл. – Я, меня, мне.

Доктор Смайл скорбно качал головой с видом человека, который самоотверженно работает ради блага других, но не получает в ответ от этого эгоистичного мира ни уважения, ни любви, а затем указал на свой саквояж.

– Ты должен хранить это в полной безопасности, – сказал он. – У тебя же есть банковская ячейка и ключ?

– Да.

– Храни мой саквояж только там. В нем много небольших белых конвертов. В каждом из них – месячная норма спрея InSmile™. Каждый месяц ты должен будешь встречаться с некоей дамой и отдавать один из конвертов лично ей в руки. Процедура с ней согласована.

– Это очень больная дама?

– Это очень важная дама.

– Это дама, у которой есть медицинские показания?

– Это дама, которой мы хотим сделать приятное.

– Так ты хочешь, чтобы я сделал, – Кишот произносил слова с тем же надрывом, что и доктор Смайл совсем недавно, – приятное человеку, который на самом деле не болен.

– Спроси, как ее зовут, – посоветовал доктор Смайл. – Потом посмотрим, что ты скажешь.

Когда имя было произнесено, небеса разверзлись и излили на Кишота неземное сияние, омыв его потоками счастья. Его усилия не прошли даром. Он доказал, что достоин, и Грааль сам дал о себе знать. Во имя любви он отринул причины, осознал тщету земных знаний, отсек мирские желания и привязанности, понял, что все в этом мире связано, поднялся над гармонией, и вот теперь, в долине Изумления, имя его Возлюбленной парит перед ним в воздухе, словно на экране гигантского телевизора.

Кишот понял, что испытывает любовь к человеку, сделавшему это чудо возможным.

– Я люблю тебя, – признался он доктору Смайлу.

Погрязшего в проблемах доктора такая реакция потрясла и испугала.

– Что ты сказал? – требовательно переспросил он.

– Я люблю тебя, – повторил Кишот.

Небесное сияние продолжало обдавать его своими каскадами, к которым, похоже, прибавилось пение ангелов.

– Мужчины не говорят такие вещи мужчинам, – сердито отчитывал его доктор Смайл. – Среди членов семьи, конечно, могут быть всякие люблю-тебя, даже среди кузенов, да, но никак не в таком тоне. Это обыденность, как поцеловать воздух возле щеки. Что это еще за люблююю. Поспокойней, пожалуйста. Мы с тобой не муж и жена.