Александр Иличевский - Справа налево

Больше я никогда ту девочку не видел. Остался ее вкус на губах, вкус ее кожи, казавшейся в туманных сумерках голубой.

Два бедра ее светлели в постели, как большие рыбины в лодке.

Довелось мне в Галилее пройтись по шпалам старой железки. Дорога эта была спроектирована в начале XX века при участии немецких инженеров из числа темплеров, пригретых некогда самим кайзером Вильгельмом. Вела она когда-то в Дамаск и была заметным событием в жизни на Святой Земле. Поезд по ней стучал не быстрее черепахи и в вагоны забирались часто на ходу. Мне было приятно среди галилейских холмов, обнимавших нежной телесностью линзу Киннерета, под высоченным лазоревым раскаленным куполом пройтись по тем самым шпалам, сознавая, что не только ослепшего Савла вели в тот же пункт назначения, но и что Мопассан в «Жизни» называет «путем Дамаск» — заветную для любовника ложбинку женского тела, — «в память о долине Ота». Такова сила литературы.

В детстве у меня была любимая кружка — грамм на четыреста, белая с желтым широким ободком. Настоящая реликвия. Ибо раньше она принадлежала любимцу Горького, участнику Цусимы — Алексею Силычу Новикову-Прибою: моя мама дружила с его внучкой. Чай из этой кружки был особенный — настоящий океанский чай, со штормами и корабельными баталиями, с японским пленом и революцией 1905 года, с броненосцем «Орел», зарывавшимся в гору волны по рубку, чтобы снова не погибнуть, и снова и снова вскинуться в белых водяных потоках, стекавших с бушприта, обнажая якоря… Кружка и сейчас цела, хранится у родителей, но, опасаюсь, после диктата реализма, испытанного с той поры сполна, мне от качки ни чай, ни грог теперь уж не потрафят.

Дефект масс при взрыве самой мощной из когда-либо созданных бомб на свете составил около 2,5 килограмм.

Грубо говоря, энергия, выделенная при том взрыве, эквивалентна энергии превращения в свет куска вещества весом с женскую гантель: те самые эйнштейновские эм-це-квардрат.

«Царь-бомба» была взорвана на высоте 4 км над полигоном «Сухой нос» на Новой Земле.

Бомбардировщик за время спуска бомбы на парашюте успел удалиться на 39 км, и был сброшен ударной волной с высоты 11 км в пике, из которого ему удалось выйти.

Некоторые части самолета оказались оплавлены, а на расстоянии 100 км световая вспышка могла нанести ожоги III степени.

Испытатели оказались на полигоне спустя два часа.

Воронка от взрыва такой бомбы превысит диаметр Садового кольца, а радиус тотальных разрушений покроет Париж со всеми его предместьями.

С точки зрения инженерии мощность термоядерного боезапаса мало чем ограничена.

Время взрыва составило 39 наносекунд.

«Царь-бомба» была разработана в окрестностях Сарова.

Первый монах в Саровской пустыни появился в 1663 году — спустя двенадцать веков после того, как в Иудейских горах, в Вади Кельт и Вади Текоа, появились первые христианские отшельники, заложив основы монашества.

Если от нынешнего момента отмотать двенадцать веков, мы окажемся в период, когда еще были хазары, но еще не появились крестоносцы.

Единственный выстрел из Царь-пушки был произведен прахом Лжедмитрия.

Впрочем, смерть неизбежна, а вечность — призрак.

Вчера стояли над руинами галилейской синагоги в Джише — Гуш Халаве, откуда родом знаменитый повстанец Иоханан из Гуш Халава, во время Великого восстания против Рима возглавивший зелотов, чем немало способствовал погружению Израиля в агонию гражданской войны. И зашла напоследок речь о непостижимом разрыве между современностью и теми временами, когда не было ни айфонов, ни киндлов, ни сверхточного оружия, когда 4 из 26 римских легионов, державших под уздцы половину мира, явились с севера растереть в прах население и верования небольшой страны, казавшейся просвещенному политеистическому Риму проблематичным провинциальным недоразумением, не столько руководимой, сколько терзаемой немыслимым и незримым, ревнивым и гордящимся своей ревностью Богом, варварское поклонение которому напоминало им больше атеизм, чем религиозный культ, исток искусства, не ведая, что вскоре пророчеству Иосифа Флавия о том, что иудаизм покорит мир, — суждено сбыться благодаря триумфальному шествию новой еврейской секты, — и вдруг — возникла простая, но важная мысль: а ведь мы сейчас ощущаем ладонями шершавый мраморный язык тысячелетий — тело не просто колонн, мы сейчас стоим не просто на камнях и щебне — осколках бессмысленного времени, а на основе, буквально на фундаменте того самого здания, на верхних этажах которого как раз и находятся и Apple , и Google , и современность. Вроде бы очевидные непрерывность и целостность замысла вдруг почувствовались пронзительно.