Клара Паркс - Книтландия. Огромный мир глазами вязальщицы

Мы начали с направленной медитации. Она длилась пять минут, чтобы освоиться в этом спокойном творческом пространстве. «Хорошо, – проворчала я про себя, – сделаю твою медитацию, но видит Бог, после обеда сюда не вернусь». Но, как оказалось, в этих направленных медитациях что-то было. Я не только вернулась после обеда, но и обнаружила, что не могу отложить вышивание до конца дня.

На Скваме много гуляют. На прогулке ловишь себя на мысли, что заглядываешь в окна каждого домика, мимо которого идешь, задаваясь вопросом, каково там внутри. Элизабет обратила на это внимание, поэтому в этом году добавила новое мероприятие под названием Четверговое вечернее гуляние по домикам. Всем выдали по маленькой картине.

Те, кто хотел открыть свои домики для посетителей, просто вывешивали эту картину на двери. Можно ходить от хижины к хижине, заглядывать внутрь, знакомиться с людьми. Единственный вопрос заключался в том, кто останется в нашем домике встречать гостей, а кто будет осматривать остальные дома. Я не знала, чем все это может закончиться, потому что наш коттедж был в самом конце длинной тропы, и мы решили закрыть двери до вечера.

Пока я трудилась над аккуратной маленькой вышивкой, Изольда, всегда стремившаяся к совершенству, решила вышить карту окрестностей озера Сквам на отрезе тонкой ткани размером с простыню. В тот день Джесс ходила на занятия по ковровой вышивке крючком и теперь сидела рядом со мной, неловко примостив пяльцы для ковра на коленях.

«Сегодня было столько шуток про подстилки, – вздохнула она. – Дофига плоских шуток про подстилки». Немного помолчав, снова тяжело вздохнула, а потом добавила: «Не думаю, что в ближайшем будущем я увлекусь всей этой коверной возней». Джесс взяла банку и протянула мне: «Оливку?»

А Кейси слушал бодрый музончик через маленькую Bluetooth-колонку, время от времени к нему присоединялись Изольда и Бристоль, молодежь нашего домика – обеим меньше тридцати.

В пятницу, когда все остальные отправились на второе занятие, у меня был свободный день. Изольда тоже была свободна, и большую часть времени мы провели вместе. В нашей гостиной Гудрун вела урок по укороченным рядам. Потому нас изгнали из коттеджа, и мы, захватив с собой кофе и вязание, пошли на деревянные мостки на причале.

Пока мы беседовали, я вдруг заметила небольшое волнение на спокойных водах озера. Каким-то образом прекрасная стрекоза опрокинулась на спину и оказалась в ловушке на воде. Изольда рассказывала об историческом значении женских бейсбольных лиг во время Второй мировой войны, но я могла думать лишь о том, что стрекоза тонет и нельзя просто сидеть и смотреть, как она умирает. Я люблю стрекоз.

К причалу были привязаны два каяка, которые Теа по прозвищу Детские коктейли взяла напрокат в качестве подарка нашему домику. Я отвязала один каяк и сняла обувь.

– Что ты делаешь? – спросила Изольда, и я объяснила.

– По-моему, стрекоза мертвая, – сказала она, оглянувшись через плечо.

«Нет, не мертвая, – подумала я. – Поплыву к стрекозе и спасу ее».

– Точно говорю, мертвая, – повторила Изольда.

На прогулке ловишь себя на мысли, что заглядываешь в окна каждого домика, мимо которого идешь, задаваясь вопросом, каково там внутри.

Я присела на корточки и шагнула в байдарку, сначала одной ногой, потом другой, но совсем забыла, какие эти каяки узкие, и не совсем удачно перенесла вес тела, а чтобы восстановить равновесие, взмахнула левой рукой, но получилось слишком резко, и я с громким плюхом оказалась в воде.

– Она мертвая, – услышала я.

Мой плюх отбросил теперь уже явно мертвую стрекозу далеко за пределы досягаемости. И теперь у меня возникла новая проблема: я плавала в одежде посреди озера. Наш коттедж находился всего в пятнадцати метрах, но там сейчас были студенты, прямо в гостиной, через которую надо пройти за сухой одеждой. Милостью того, кто проектировал этот домик – кто бы он ни был, студенты не видели, что произошло.

Изольда предложила мне просто раздеться и высушить одежду на причале, словно сидеть нагишом на причале перед домом, полным студентов, лучше, чем сидеть мокрым, но полностью одетым. Мы выработали план Б: Изольда сходит в дом и принесет полотенца.

На мне был свитер, который должен был стать основой моего выступления всего через несколько часов. Свитер насквозь промок. Я осторожно сняла его и передала Изольде, а та начала промокать его полотенцами. Затем я вылезла из озера на причал, что невозможно выполнить хоть мало-мальски элегантно ни в купальнике, ни, как в моем случае, полностью одетым. Интересно, это то, что имела в виду Элизабет, когда призывала нас полностью осознать, кто мы есть?