Каваи Стронг Уошберн - Акулы во дни спасателей

В наш последний разговор с Ноа когда он спросил меня, что он такое, я не додумался задать ему такой же вопрос о себе. Теперь я знаю ответ: что я умею, так это быть плохим парнем. Смешно то что я только сейчас это понял, но если вспомнить обо всем с самого начала, то и не удивительно.

Теперь дела так: здешнему народу нужно всякое, а я знаю как раздобыть им то что нужно. Тут куча парней которые интересуются чем угодно. У меня теперь есть влияние, я говорю чё как, а мои новые друзья делают свое дело — угрожают, нагибают, дают взятки, играют в разные пацанские игры, я не вникаю, — чтобы чуваки из Дикой Восьмерки отстали от меня и больше не приставали. Я плачу моим людям их долю. Ну и мои друзья, Джастис и прочие на воле, передают что нужно Трухильо и кого он пошлет, а те проносят внутрь ко мне. Я здесь типа Амазона. Иногда мы с Восьмерками цапаемся, но поскольку наш уговор с Трухильо в силе я и не парюсь. Такая вот новая жизнь и в этой новой жизни две сети, Восьмерки торгуют со своими, а я со всеми остальными.

Бывают дни когда я думаю о маме и папе и Кауи на воле, обо всем что им нужно, Ноа то теперь нет. Давным давно я говорил себе, что все будет иначе. Может это с самого начала была просто тупая мечта. Может ничего никогда и не было бы кроме вот этого вот.

И эта мысль вмазывает мне прям по настоящему. И я знаю, что мне делать. Когда нас выводят на прогулку я иду к телефону и звоню одному из ребят Джастиса, не знаю как его зовут на самом деле. По телефону говорит что Пол.

— Привет, братан! — говорит он. Судя по голосу конченый хоуле. — Надеюсь… ты там держишься. Ну то есть мотаешь срок.

— Кстати о сроке, — говорю я. Надо придумать, как объяснить ему мою идею. — Сдается мне, он затянется больше чем я думал, понимаешь? Иногда мне кажется что я выкину какую-нибудь глупость, влипну в неприятности, просто чтобы остаться здесь.

Он молчит. Думает.

— Полегче, — говорит он. — Делай что должен. Меня там нет, и я не знаю чё как. Подумай о тех кто на воле, ладно?

Это он так говорит “Мы ценим твои услуги, но не задерживайся там слишком надолго”. Оно и неплохо, я считаю. Значит они думают, что на воле я способен на большее.

— Да, ты прав, — говорю я. — Просто мне и о семье своей нужно подумать, понимаешь. Я хочу чтобы они гордились мной, когда я выйду.

Это я так говорю “Мне нужно посылать деньги семье”.

Мои деньги.

Наши деньги.

— Понял тебя, — говорит Пол.

Как только на счете в банке накопится более менее значительная сумма, она отправится прямиком на Гавайи. Я знаю что Джастис с ребятами в этом мне помогут.

После разговора я начинаю думать, как задержатся тут на подольше. Здесь куча законов, которые можно нарушить, а уж это я умею.

Вот-вот. У меня все получится.

Теперь трудятся только мои руки. Земля. От земли испаряется сладковатая вонь куриного дерьма. Резкий запах срезанной травы, исходящий от поля растительный зной. Вот уже пять недель я занимаюсь этим, так? Рано-рано являюсь на ферму Хоку, вечерами сижу дома с папой, пока мама идет убирать. Окей, раньше я ненавидела так рано вставать. Теперь же научилась больше всего наслаждаться этими утренними часами. Из свежего воздуха еще не выдышали кислород, в ушах моих чистейшая тишина. Небо окаймляет бледно-желтая глазурь. Легкий холодок там, где я чувствую волоски сзади на шее, ниже пучка на затылке.

На маленькой ферме работаем только мы с Хоку. Мы выпалываем сорняки. Мы пашем землю и вносим навоз. Другие природные удобрения. Мы убираем камни. Вырубаем тростник. Мне нравится, как лежит в ладони мачете. Как от его удара стебли падают, затрещав. Как с топотом и шуршанием мы таскаем охапки тростника, как под вырубленными побегами оказывается нечто более органическое и обычное, когда земля — это просто земля. Которая ждет, когда ее вспашут. У Хоку длинная узкая полоска земли. В одном конце он построил сарай из гофрированной жести, вкопал шесть столбов и натянул над ними брезентовое полотнище для гаража и верстака. В другом конце нашего надела изгородь, на которую клонится тростник и кустарники. Окей, Хоку хочет как можно быстрее подготовить поля к посеву — уж не знаю, то ли чтобы потом продавать урожай, то ли чтобы снова начать есть, или еще ради чего. Я ни разу не видела его с пищей. Пьет он только пиво, которое продается со скидкой в магазине продуктов. Мы особо не разговариваем. Он просто дает мне указания, и я, к собственному удивлению, чаще всего выполняю их, не говоря ни слова. Мы обрабатываем землю. Мы выпалываем сорняки. Мы пилим. Мы стучим молотками. Мы обливаемся потом. Мы все в занозах. Мы работаем.