Василе Василаке - Пастораль с лебедем

В самом деле, какие могут быть иные заботы у нашего колхозника? Не думать же ему опять о земле, которая когда-то его чуть в гроб не загнала тяжким над ней трудом и заботой… Теперь он думал куда более конкретно. «Работаю? Работаю. Зарабатываю? Зарабатываю. А раз так, почему не отгрохать дом со многими окошками? Что я, хуже Людовика Версальского?» И он был прав, росли по селу разные крылечки, веранды, погреба, вслед за ними пристройки, времянки, заборы, а за заборами какие-то городульки… И, воздвигая их, еще думал: «Дети растут? Еще как! Вот выучатся, отслужат в армии, а вернутся — их поджидает гнездышко, отделанное, покрашенное, с плитой и с кроватью. Испокон веков так повелось, от прадедов, и слава богу, жили не тужили. От корней тянется зеленая поросль, а без этой зелени, глядишь, засохнут и сами корни…»

Даже самый что ни есть лентяй и тот хотя бы крылечко или порог перенесет от дороги в сад или с востока на запад: дескать, приедет сын или дочка — пусть подивится.

Ясное дело, раз строение воздвигнуто, надо его украсить. Хорошо бы и в расходы особые не входить, однако выглядеть хуже других тоже не хочется. А что может быть дешевле синьки и уцененного тюля? Как тут не кликнуть Василия Синькина-Тюлькина, благо дела у него с сельпо наладились. А тот всегда на виду, разъезжает на своих дрожках, с утра пораньше, и будит народ вместе с горлопанами петухами:

— Эй, ребята, синька на исходе! Тюль, мужики! У кого шерсть залежалась, конопля? Старые вещи покупаю! Пацан, тащи коровьи рога и кости, получишь свистульку!..

Незаметно в общем мнении утверждалось, что человеческое гнездовье должно выглядеть под стать описанию Василия Синькина — ярким, цветастым горшком или вазой, отделанной глазурью: цветы на стенах, на печи, цветы на веранде, цветы на завалинке и на трубе, на потолке и под лавкой…

А Василий ни за что не проедет мимо, не зацепив тебя по дороге:

— Послушай, у тебя синька еще не кончилась? Да?! И ты месяц не можешь меня позвать? Как для чего? А почему бы еще одной незабудке не расцвести над кроватью? — и вытащит специальную ложечку с длинной витой ручкой, добытую из аварийной церквушки. Когда-то этой серебряной ложкой поп совершал причастие, Василий же приспособил ее отмеривать синьку.

— Вот, от меня еще ложечку синьки бесплатно, просто дарю… — и тут же принимался раздевать клиента. — Погоди-ка, а что за свитер на тебе? Шерстяной, да? А ну дай пощупаю… — И тут же восклицал: — Да ты что?! Кто ж теперь такие носит? Смотри, вот… — Из-под сиденья вынимал водолазку из полиэстера. — В городе все в таких ходят. Ночью снимешь — не пугайся, что искрится, как курган, где лежит султан со своими червонцами. Мурлоновая называется… А вот и майка к ней, сверху на эту водолазку надевай, впереди, смотри, — как обложка на журнале. Выбирай — есть с орангутангом, есть парочка в купальниках. Ну? А вдобавок дам три ложечки синьки и свисток для пацана. Снимай барахло с себя, эту дерюгу… Утром продерешь глаза — мама родная, сидишь в голубом горшке с глазурью! Ты — в мурлоновке, дом — в синеве синьки…

Да что заграница! Бывало, проезжает через село украинец, вывалит семейство на обочину и стоят, глазам не верят: не дома, а пряники тульские! Тут же вытаскивают блокноты — эскизы рисовать, опыт, значит, перенимают. А то еще вертят фотоаппаратом так и эдак, щелкают на слайды, — заведем и у себя такие «горшки», только у нас будут «якись иньши биленьки у крапинку або у полосочку»… как шлагбаум на путях!

Был в Ааму еще один товар повышенного спроса — дрожжи. Это, как вы понимаете, для других надобностей. Дело в том, что фруктов в селе стало видимо-невидимо: абрикосы, черешня, вишня, слива, шелковица, груши и т. д. и т. п. Честное слово, рай настоящий эта земля наша. Сушилки не успевали их обрабатывать, заготовители из сельпо не успевали вывозить сказочный урожай на самолетах, поездах и рефрижераторах. У свиней и у тех оскомину набило от фруктового половодья.

Понятное дело, крестьянин поразмыслит, утопая в вишневом и сливовом соке: почему я должен фруктовым добром свиней поить? Хм, кальвадос «Молдова» — 12 рублей… А у меня чем хуже кальвадос? Или я уже не молдаванин? Сок сливал в бочку, добавлял ведро сахару — перевыполнил норму на сахарной свекле, и фабрика выдала мешок-другой, — и получался у него такой, граждане, кальвадос, что о водке и вспомнить некогда было до следующего урожая…

Как-то в Ааму прибыл лектор. Лекторы из Кишинева, как прежде, бывало, уполномоченные районного масштаба, прибывали сюда просвещать народ, но уже не только в сфере социологии, а и в сфере морали и нравственности.