Тимур Зульфикаров - Странствия Ходжи Насреддина в XXI веке. Новое учение древнего мудреца

…Дервиш!..
Кому нужны твои одинокая кибитка и в ней одинокая свеча и под свечой одинокие стихи, песни, притчи твои?.. Кто читает их?
Что тратишь последние силы твои?
Разве осеннее дерево жалеет слетающие золотые листья свои?..

Пойдём с нами, с овцами… баранами… ослами… козлами… волкодавами… чабанами…
Будешь есть у ночных костров свежезарезанное ещё всхлипывающее мясо!..

Будешь грызть дикий сыр-панир!..
Будешь пить хмельную орзу, которую любил Чингисхан и после трех пиал беседовать с ним, с живым… от орзы даже он оживает…
Будешь мазать бараньим курдючным жиром высохшие от старости ступни и пятки и легко скользить по козьим тропам, а не спотыкаться на смертельных дорогах, обреченных мегаполисов…
Будешь, как баран, не бояться вечно близкой смерти, ибо бараны мудрее человеков, ибо знают, что они смертны, но стадо бессмертно, а человеки лелеют, любят свою жизнь и смерть, ибо забыли о Человечестве…

…Пойдем с нами, дервиш…

Стада отары блеющие ревущие мычащие бесконечно… туго… необъятно тучно текуче шли… теснились… клубились окрест кибитки дервиша, как весенние ливни, и сели, и камнепады.
И кибитка тряслась, как в десятибальное землетрясенье…

…Пойдем с нами, дервиш…
Иль ты не чуешь, что бараны любвеобильней… мудрей… нежней теплей человеков…
И в отарах нет одиночества… нет сиротства…
И овечья смерть слаще человечьей…
И опять несколько баранов забрели в одинокую кибитку дервиша и глядели на него любящими слезными жалкующими и янтарными глазами, как только мать в детстве на дервиша глядела…

…И что в стаде смерть овечья слаще одинокой смерти человечьей… а?..

…Тогда дервиш надел свой старый халат и вышел из кибитки и ступил в пахучие текучие первозданные отары, как в воды океанские… ласковые…
Хотел он что-то крикнуть чабанам немым улыбчивым, но забыл слова и промычал что-то… как агнец новорожденный
И радостно улыбался…

Вспомним Лао Цзы: «Где встретить мудреца, который забыл слова…»

Это — о дервише…
О нём…

Апостол Иоанн бродит по острову Патмосу с только что начертанным журавлиным или орлиным пером — на римском пергаменте — Свежедымящимся Апокалипсисом.

Апостол воспаленно читает Апокалипсис пастухам… рыбарям и другим встречным островитянам и даже детям…
Они слушают Его… улыбаются… ничего не понимают… жалеют безумного исхудавшего старца с римским профилем и пергаментом, от которого пахнет пожарищем и свежей золой…

…Потом все уходят, и только один курчавый босоногий мальчик шепчет:
— Дедушка… какая страшная сказка… И… прекрасная!..

…Тогда Апостол поднимает обгоревшие от огненных строк дрожащие радостные персты к небу:
— О, Творец! Какое счастье, что Ты послал этого босого живого читателя!..
А мои читатели — не в нынешних сандалиях… не в сапогах… не в башмаках…
А мои читатели — в грядущих веках… в тысячелетиях…
Пока дышит человек… и вздымается океан…

О, Творец!..
Ты дал мне Эти Слова…
От которых горят-чадят Пергамент…
И тленная плоть и бессмертная душа мои…
Да не сбудутся Сии Огнь-Слова…
Да не сгорит от Них Земля…
Ведь Она родилась от Слова
И сгорит от Него…

Да не произнесут Его
Уста человека…

И Бога Уста…

…У бессмертного мудреца Ходжи Насреддина спросили:
— Иисус Христос и Мошиах… Кто Они?..

Сказал:
— Ночью, при луне, одинокий истовый иудей молился у Стены Плача…

…О, Яхве!.. О, Адонай!..
Когда пошлешь моему народу Мошиаха… Мессию… Спасителя…
Когда?.. Когда… Когда…
Народ заждался…

…Тогда на Стене Плача вдруг явились Огненные Слова:
— Если ты любишь свой народ — ты и есть долгожданный Мошиах…

…Потом к Стене Плача пришел и другой иудей с той же молитвой, и на Стене вновь встали те Огненные Слова…

Так было с тысячами и миллионами других иудеев…

Тогда они поняли, что всякий из них Мошиах…
Тогда они поняли, что весь Народ иудеев — Мошиах…
Народ — Мошиах…