Михаил Талалай - Было все, будет все. Мемуарные и нравственно-философские произведения

И что же? Весь этот человеческий мир одурманен? Все два миллиарда больны?

И только одни марксисты здоровы?

Ничего не достиг воинствующий марксизм в борьбе с врагом своим – христианством.

Создал на глазах у всего мира страшное царство. С кровавыми гонениями на веру, на дыхание свободного духа… С вселенским разрушением основ совести, стыда, справедливости.

С возвеличением на степень добродетели убийства, лжи, клеветы, жестокосердия, попрания всех священных побуждений души. Поднял из низин поврежденной человеческой природы все, что есть самого темного – от презрения к ближнему до упоения собственной гордостью.

И того, что хотел доказать, не доказал: небытия Бога.

А то, что хотел скрыть под личиной нового человека, доказал: бытие дьявола.

Доказал воочию, неопровержимо, с исчерпывающей полнотой.

Разъяснил всем, что ополчающийся на истинного Бога дьявол есть несомненная реальность. Та реальность, о которой Христос и ученики поведали людям:

«Он человекоубийца от начала».

«Он лжец и отец лжи».

Он – «змий, обольщающий всю вселенную».

Он – «клеветник братий наших».

Он – «лукавый деятель, принимающий вид ангела света».

Показал себя род людской до Христа в раздирающем многообразии своем. Проявил и то священное, что в состоянии дать любовь душе, поврежденной грехом; проявил и то сатанинское, что из души нашей может создать Диавол.

Сознал человек, что ни слабая земная любовь, ни великие соблазны искусителя не дадут победы над смертью, не восстановят в нас нетленного Адама в райском его бытии.

И, вот, воссияла Звезда, указуя путь мудрецам, искавшим божественной правды.

Войдя человеком в греховный наш мир, Христос указал, каким должен быть действительный бессмертный Адам: очищенный, восставший от падения, вновь принявший истинный образ и подобие Божие.

– Я дал вам пример . . .

В явлении Христа подлинный лик райского Адама предстал перед человечеством, как пример для спасения. – Се человек, – смутно прозрев его сущность, сказал древний языческий мир. – Се человек, – повторил уже с полной верой новый мир, воспринявший Христа.

И с приходом Спасителя, как Божьего примера для смертных, разрушилась стена между грешной землею и раем. Херувим, стоявший у входа, опустил пламенный меч. Окончилось для человека изгнание. Путь, пройденный на земле Богочеловеком, указал изгнанным, как возможно им вернуться на Родину, в Отечество Божие.

Долго ждали дети Адама избавления от смерти. И если бы в дни пришествия угадали все они, что, наконец, это чудо свершилось!

Потряслась бы от радости живая вселенная, встречая Спасителя, несущего счастливую весть. Неисчислимыми толпами потекли бы все народы и племена к Вифлеему, где вместе с Иисусом рождался новый человеческий род.

Но кто сразу узнал, кто почувствовал? Несколько дальних мудрецов, несколько ближайших пастухов. И при всей земной жизни Богочеловека – так же: только немногие избранные.

И ни одного ученика из людей уже раньше прославленных, из власть имущих, из всеми признанных мудрыми.

Заполнялись исторические свитки древнего мира именами императоров, проконсулов. Хорошо знали тогда тиранов, военачальников, предававших народы огню и мечу.

И почти ничего не знали просвещенные историки о том, что был в их времена на земле Некий Царь, Который тоже царствовал, но без короны; тоже собирал войско, но не против людей, а против греха; тоже устанавливал законы, но не для порабощения, а для блаженства свободы.

Мог бы Господь если бы того пожелал, явиться в мир во славе и блеске. Мог бы открыть святые глаза не в яслях темной пещеры, а в ослепительных царских палатах. Мог бы быть, если бы того пожелал, правителем над всеми народами, величайшим властителем душ, непревзойденным мыслителем своего времени. Бесконечным было бы тогда количество точных свидетельств об Его земной жизни.

Но не с земного престола дается людям очищение душ. Не писаниями земного мудреца освобождается человек от греха.

Чтобы явить людям пример обновленного Адама, мог прийти на землю Господь только так, как пришел Он. Действительным человеком во плоти жил, страдал, испытывал все, что может испытать тяжкого каждый смертный от дня рождения до мук последнего часа. Но прошел Он путь этот бесшумно, проскользнул для писаной внешней истории как образ едва обозначенный в своих очертаниях.