Михаил Талалай - Было все, будет все. Мемуарные и нравственно-философские произведения

На подобной символике, расширяющей качества предков-героев или уточняющей качества стихийных божеств основаны многие религиозные мифы – «метаморфозы». Всякий такой миф несет с собою не только элемент религиозного анамнезиса, но обнаруживает творческое присутствие словесно-прекрасного, подобно тому, как в изображении богов присутствует творчество пластически-художественное. Однако, религиозный миф вовсе не есть простое поэтическое создание примитивной фантазии, а обязательное внутреннее сочетание эстетического мироощущения с религиозным. Уже с самыми начатками религиозного чувства проявляется в человеке и искание истины в примитивном разуме, и искание прекрасного в примитивных ощущениях прекрасного. И когда к этим атрибутам божественного – к истине и к красоте – присоединяется атрибут нравственного начала – добра, тогда религиозная идея или религиозный образ достигают своей полноты.

Одной из таких идей является предание о первородном грехе и вообще о греховности людей, вызвавших справедливую кару со стороны божественной воли. Представление это существовало не только у древних евреев, но и у многих народов. Греческие орфики имели собственное учение о первородном грехе: в наказание за прегрешения предков-титанов душа человека заключена в тело как в темницу или в могилу. Приблизительно таков взгляд и Платона на грех первых человеческих душ, в наказание сделанных смертными. У вавилонян мы находим сказание, согласно которому сотворенные богами люди впали в грех, плохо отблагодарили своих творцов за благодеяние жизни, и в наказание за это боги решили посредством потопа уничтожить всех людей, кроме Утнапиштиму и его близких. У индусов тоже был свой Ной, как у евреев и вавилонян: во время ниспосланного богами потопа Ману был спасен богом Вишну, под видом рыбы притянувшим судно Ману к скале. У древних греков Девкалион и Пирра были единственными людьми, спасшимися от потопа, посланного на землю Зевсом с целью истребить род человеческий за его грехи. Подобные сказания встречаются и среди современных диких народов: некоторые индейцы считают, что их предки были наказаны потопом за свою грешную жизнь.

Присоединение к религиозному чувству эстетического начала и нравственного просветляет, углубляет в культурном человеке религиозный анамнезис и приводит к высшим формам религиозного познания – сначала в дуализме, как у Зороастра в образах Ормузда и Аримана, a затем в монотеизме евреев и в отдельных учениях некоторых мыслителей древности, как у Анаксагора или Зенона с его учениками стоиками.

В христианстве все искания Бога, начиная с наивных суеверий первобытных времен и кончая просветленными пророками Израиля и отдельными мудрецами языческих культурных народов, нашли свое завершение. Пришествие Христа назрело не только в формальном единобожии евреев, но в культурном просвещении греко-римского мира, в творчестве разума древних философов, во взлетах художественного поклонения красоте. Культурное общество готово было уже воспринять величайшую христианскую идею греховной надломленности своей души, об очищении, об искуплении. Для полного религиозного просветления древнему миру не хватало сознания соборной творческой силы любви. И этот ослепительный свет принес с Собою Христос – воплощенная на земле любовь Бога.

С появлением христианства смутный анамнезис о Творце мира, об Его вездесущности, об Его всеблагости, дающей прощение и умилостивление, перешел от блужданий во тьме в светлую уверенность, в ясную веру. Заселявшие землю и небо языческие боги и духи слились в божественной сущности Единого; потонули в нем все нереиды, русалки, дриады, фавны, никсы и тролли. Но все эти первобытные идеи и образы нужны были человеку в свои времена, когда шел он, опираясь на них, по своему долгому пути к источнику правды. Не было бы у него идолов, не было бы амулетов, фетишей, не блуждал бы он по священным рощам, у подножья Олимпа, не пришел бы он в конце концов к полноте христианства.

Христианское мироощущение, в творчестве разума, во вдохновениях искусства, в молитве и в образцах нравственного, соединило в просветленной душе все истинное, все прекрасное, все доброе, как познанные атрибуты единого Бога.

Таков был божественный план, вручивший первичному человеку-зверю орудия физической самозащиты, чтобы подарить ему после этого первую песню, первый рисунок на пещерной скале, первую слезу сочувствия ближнему. Труден был путь, завещанный Христом греховному человеку для восстановления утерянного образа и подобия Божья; но, несмотря на это, христианское сознание развивалось, ширилось в племенах и народах; соборное познание Бога углублялось при помощи Церкви, самой нередко впадавшей в грех раздоров, честолюбия и угнетения; нравы смягчались призывами к христианской любви; сострадание и помощь ближним стали законом для каждой чуткой души; христианское общество новых веков в своей духовной культуре осуществило недостижимое раньше прикосновение к высотам познания. Говоря словами И. Киреевского, это познание божественной истины «сотворило в нас и из нас нового человека».